Читать «Бухта Анфиса» онлайн - страница 172

Но во всем этом Андрею Фомичу виделась одна только ликующая враждебная ему сила, а он скоро дошел до такого зыбкого состояния, когда человеку надо показать, что он никого не боится и готов постоять за себя. Его обидели, помешали сделать то, что он хотел и не смог, а смутное сознание того, что он сам себе главный обидчик, еще больше раздражало его. И он сейчас должен что-то сделать, кому-то что-то доказать, отомстить за какие-то старые обиды.

А тут, как всегда бывает в нетрезвой компании, затеяли спор, сколько лет вон той елке, что выросла на полянке отдельно от всех других. Никто толком этого не знал, поэтому спорили долго и бестолково. Тогда кто-то сказал, что если елку срубить, то тогда только и можно с точностью определить ее возраст. Но под рукой оказался только рыбацкий топорик, который прихватили на всякий случай.

— Этим не срубишь, — заметил тесть.

Тогда разгорелся спор, можно ли этим топориком свалить елку. Андрей Фомич сказал, что может сделать это за пятнадцать минут.

— И за час времени не свалишь! — орал тесть. — Куда тебе! И не берись! Не срамись перед народом!

Продолжая спорить с тестем, Андрей Фомич в то же время спорил с какой-то непонятной силой, которая шла на него со всех сторон, и он думал, что стоит ему показать свою силу и ловкость, как она, эта непонятная сила, отступит. Все, кто тут сидел и лежал на травке вокруг измятой скатерти, вместо того чтобы замять спор, принялись со всей серьезностью обсуждать, возможно ли легоньким топориком срубить такую толстенную ель.

Размахивая топориком, Андрей Фомич поглядывал на всех с веселой заносчивостью подвыпившего человека, которому все можно и все доступно.

— Это вы мне не доверяете? — спрашивал он всех по очереди. — Нет, вы что, не надеетесь?

Надя сказала:

— Да сидел бы уж ты, как все люди. Посмотри, какая вокруг природа!.. Или тебе уж все одно, что в городе пылища, что этакий рай?..

Словом, высказала все, что положено жене, но высказала как-то неохотно, вроде спросонок. Сидела она в узорчатой березовой тени на зеленой травке, полная, белотелая, разомлевшая. Яркие губы истомленно полураскрыты, на переносице — бисерные капельки пота. И всю ее нежно просвечивает солнечным светом так, что, кажется, даже видно, как ходит в ней томная розовая кровь. А на круглых плечах, тронутых нечаянным загаром, проступили крупные золотые веснушки. И говорить-то ничего не хочется, до того разморило ее хмельным весенним воздухом и теплом. Сидела, натянув на коленки подол как бы не по возрасту легкого голубенького в цветочках платьица и обмахиваясь кружевным платочком, намокшим от пота.

— Замолчи! — осадил ее отец. — Ты что, на его силу не надеешься?

— Ох, уж куда там! — вспыхнула Надя. — Мне ли силы его не знать…

Все засмеялись, а отец строго приказал:

— Сидишь вот, как цветок… Ну и сиди…

— Вы скажете, папаша. Цветок, — нехотя проговорила Надя и уж больше в мужской разговор не вмешивалась.