Читать «Разговоры с Раневской» онлайн - страница 227

Раневская никогда не стремилась быть неузнанной. Ее можно назвать актрисой тысячи характеров. Сначала характер — затем внешность. Когда я смотрю на фотографии сыгранных ею героинь, их непохожесть нахожу не в париках и костюмах, а в глазах. Как это ни странно звучит, на всех фотографиях у Раневской разные сами глаза — то есть именно то, что не поддается никакому гриму. Может быть, известной пословицей «глаза — зеркало души» можно объяснить эту странность? В каждой сыгранной роли Раневская создает новую душу, которая вызывает перевоплощение всего внешнего облика и неизменно отражается в глазах. Злобные, хитрые, полные самодовольства и самовлюбленности глаза Мачехи в «Золушке»; маленькие, спрятавшиеся в дремучих бровях глаза Настасьи Тимофеевны в «Свадьбе»; трагически-скорбные, гордые глаза Матери — Розы Скороход в «Мечте»; живые, озорные, готовые на безрассудство глаза Бабуленьки в «Игроке»; добрые, ласковые, внимательные глаза миссис Сэвидж.

Характеры, сыгранные Раневской, — характеры неумирающие. Как грустно смотреть иной фильм, когда-то пленивший нас своей героиней, которая сегодня выглядит и нелепой, и пустой, и фальшивой. И уже невозможно объяснить ни себе, ни новым зрителям, почему в былые времена эта девочка со смазливым лицом и почти полным отсутствием таланта («минус актриса», как говорила Ф. Г.) могла покорять тысячи сердец.

Ролям, сыгранным Раневской, думается, уготован другой удел. Они не стареют, как не стареет настоящее искусство. С ее работами не хочется прощаться, с ними ждешь нового свидания, их хочется всегда приветствовать пожеланием «Здравствуйте!».

Расстаться с Сэвидж?

Этот спектакль смотрели театральные гости из-за рубежа, участники международной конференции. Они заняли целый ряд и потом, окружив Ф. Г. за кулисами плотным кольцом, бурно выражали свой восторг, поднимая при этом большой палец:

— Миссис Раневская — о!

Выслушав благодарность директора уже в гримерной, Ф. Г. не без кокетства ему сказала:

— Вы забываете, чего мне, старой и больной, каждый спектакль стоит! Когда-нибудь я протяну ноги прямо на сцене, на глазах у изумленного зала!

— Что вы, Фаина Георгиевна, как можно! Дай Бог каждой женщине вашего возраста выглядеть так, как вы!

Пересказывая мне это, Ф. Г. вспомнила, как в день ее юбилея к ней подошел весь седой театровед и, заикаясь, повторил приблизительно то же самое. Ф. Г. тогда стукнуло шестьдесят.

— Ну, а сколько лет вы мне можете дать? — игриво спросила она.

— Ну, я не знаю. Ну, лет семьдесят — не больше!

— От удивления я застыла с выпученными глазами и с тех пор никогда не кокетничаю возрастом, — призналась Ф. Г.

Но о том, что ей трудно играть Сэвидж, она при каждом удобном случае напоминала любимому директору.

— Я, дура, надеялась, что теперь, когда появилась «Тишина», мне не придется десять раз в месяц выходить на сцену, — пояснила свою настойчивость Ф. Г.

Но чуткий Лосев принял ее игру всерьез. И однажды спросил:

— Если вы не хотите больше играть Сэвидж, как быть театру? Снимать такой кассовый спектакль с репертуара или искать вам замену? Как вы полагаете?