Читать «Разговоры с Раневской» онлайн - страница 180
Глеб Анатольевич Скороходов
А женщина подошла к нам и, указав на наши лица, протяжно сказала:
— Сотрите вашу краску, распустите ваши прически, сорвите ваши праздничные одежды — скоро придет огонь и смерть, слезы и горе, запылают жилища, почернеют листья. Сотрите вашу краску, сбросьте ваши праздничные одежды!
И пошла дальше. Как это было страшно. Она была сумасшедшей или пророчицей. Это был сороковой или сорок первый год. Не знаю, может быть, она действительно предчувствовала события, но я вспомнила ее, когда приехала после войны в Киев, на гастроли, и увидела сгоревшие дома и почерневшие листья.
Фильм наш не сохранился. Нет уже Бернеса, погиб Зускин. Будучи репрессированным, он не выдержал и, разбежавшись, размозжил себе голову о стену. Умерла и Тарасова.
Актеры разных талантов, разной одаренности, но не одна ли у всех судьба — умереть дважды?
Композитор Спендиаров
О Софье Парнок Ф. Г. вспоминала не раз. А как-то сказала:
— Напрасно вы думаете, что она писала только стихи, предназначенные для узкого круга. Она однажды даже написала либретто оперы!
— И кто же сочинил на это либретто музыку?
— Спендиаров, конечно! Прекрасный композитор и дивный человек, нежный, как девушка. Неужели вы о нем ничего не слыхали? — удивилась Ф. Г.
Тут пришлось удивляться мне. Классик армянской музыки, чуть ли не основоположник ее, чьей оперой «Алмаст» открывались все декады армянского искусства в Москве, казался мне чем-то столь же далеким, сколь предшественники Глинки: Фомин, например, или Бортнянский. И вдруг «нежный, как девушка», знакомый Ф. Г. Это уже походило на казавшиеся ирреальными знакомства булгаковского Аристарха Платоновича, который охотился с Тургеневым, слушал гоголевское чтение «Мертвых душ», сидел в «Славянском базаре» с Островским, проводил время в компании с Писемским, Григоровичем, Лесковым.
— А что вы удивляетесь?! Почему же я не могла встречаться со Спендиаровым, если он умер всего лишь в 1928 году! А вас не удивляет, что Любочка Орлова, которая по всем документам то на пять, то на десять лет моложе меня, состояла в переписке с Львом Николаевичем Толстым, ушедшим из жизни на восемнадцать лет раньше Спендиарова! Правда, Любочка об этом вспоминать не любит, а я об Александре Афанасьевиче вспоминаю с восторгом.
Спустя несколько дней Ф. Г. показала мне письмо, которое она написала Марине Александровне, дочери композитора, работавшей в то время над книгой о своем отце. Вот это письмо:
«Дорогая Мария Александровна!
Помню Вашего чудесного отца, к памяти его отношусь благоговейно и хочу Вам рассказать об одной нашей встрече, особенно для меня дорогой.
Есть люди, встреча с которыми как праздник, и, наверное, о таких сказал Чехов: «Какое наслаждение уважать людей!» Праздником была для меня встреча с композитором Спендиаровым. И теперь, когда я вспоминаю этого чистого, доброго"человека, у меня на душе светлеет.