Читать «Разговоры с Раневской» онлайн - страница 158

И сцена сразу зазвучала по-иному, в ней появился нерв и напряжение.

Мне понравилась И. Карташева — удивительно достоверная, злая и добрая одновременно, молодая актриса М. Терехова, играюшая Роду ультрасовременной американкой.

Но главным образом, конечно — конечно же! — я следил за Раневской. Смотрел, вспоминал вечер, когда услышал всю роль, и сравнивал: все ли получилось, что было задумано, все ли перешло на сцену. Смотрел и забыл об оформлении, будто его и вовсе не было.

И тут случилось чудо! Зазвонил телефон, миссис Люси Купер подошла к телефону. И исчезла Раневская, не стало Ф. Г., забыты все сопоставления, исчезли кулисы. Я увидел Люси Купер — старую женщину, навечно влюбленную в своего мужа, которой доставляет несказанное счастье одно звучание его голоса… Забилось сердце, замерли актеры, потрясенные увиденным, — это был тот миг, когда ангел творчества спустился на сцену, спустился в храм искусства, каким сразу стал театр, зрительный зал с затянутыми брезентом креслами.

«Гибель эскадры» в Кремле

Ф. Г. лежит в больнице. В октябре она сыграла четыре премьерных спектакля, в двух газетах уже появились рецензии. Официальную афишную премьеру назначили на 14 ноября. Уже 1 ноября Ф. Г. жаловалась на сердце, но все же продолжала работать и даже записалась на «Мультфильме» — озвучила роль домоуправительницы в картине «Карлсон вернулся». В праздники стало хуже. И вот палата в больнице на улице Огарева. Диагноз — инфаркт.

Сейчас наступило некоторое улучшение, и не говорить о театре Ф. Г. не может.

— Что там нового в газетах? Какие рецензии? — почти ежедневно спрашивает она.

О «Тишине» больше ничего нет. Зато «Петербургским сновидениям» везет. Я прочел статью из «Вечерки». Ф. Г. слушала внимательно, радовалась удаче Завадского, успеху Карташевой, возмущалась литературщиной рецензента.

Мне показались некоторые оценки, вроде «сцена проведена на высочайшей ноте трагедии», завышенными. Если это «высочайшее», то как же оценивать игру великих трагиков?

— Может быть, вы и правы, — сказала Ф. Г., — но говорите вы так оттого, что вам досадно: на «Сновидения» рецензии есть, а на «Тишину» — нет…

Да, — вдруг вспомнила она, — завтра у Ирины Сергеевны премьера. Снова пойдет «Ленинградский проспект» — на этот раз с Жженовым. Я вас очень прошу — купите коробку конфет и отнесите ее в театр, а записку я вам продиктую.

На плотном мелованном прямоугольнике я записал: «Ирочка, милая! От всего моего продырявленного сердца желаю тебе успехов в возрожденном «Проспекте». И пусть тебя отныне и во веки веков преследуют «Ленинградские сновидения».

Заботами Глеба, если ему удастся достать коробку хороших конфет, хочу подсластить горькую твою жизнь.

Целую, соболезную, беспокоюсь.

P. S. А сердчишко-то у меня херовое. Сегодня был консилиум — барахлит мышца, которой осатанело все на свете».

— Конфеты перед праздником, наверное, и не найдете, — сказала Ф. Г. — Попробуйте сходить в «Подарки», попросите от моего имени, хорошо? Как я завидую тем, кто может есть конфеты! Я всю жизнь обожала сладкое, и вот расплата: диабет. Шоколад к премьере — что может быть лучше!..