Читать «Обоснованная ревность» онлайн - страница 327

1996

Пасха

И надо было встать на Землю… Ее безвидность с пустотой Стала видна. Я не приемлю Всю смерть. И свет планете той Включил я. Отделив сначала Лишь день от ночи. Чтоб отсчет Продолжить. Чтоб отличалась Твердь от земли, земля от вод. Внушало, но не утешало Меня творенье. День за днем Творил, но смерть не исчезала А всё присутствовала в нем. Пока возился Я меж гадами, Любуясь детством рук своих, Я был творцом всемирной падали, И смерть торжествовала в них, И силы были на пределе, Противник был неутолим… Так, по прошествии Недели, Мой Сын вошел в Иерусалим. Не сотворив себе кумира, За те же дни, которых семь, Пошел на разрушенье мира, Провозгласив ему: "Аз Есмь". И напролом от смерти к Жизни Ввел счет от первого лица, Вернув утраченной отчизне Ее Отца. И в стогнах Иерусалима, Распявших Сына Моего, Такая же окрепла глина, Как и в Адаме до него? Отныне не бывать Учителю Превыше в том Ученика — И Бог склонился пред Спасителем В усталой участи творца. Се Человек! И после Бога Не остается ничего — Дань восхищения благого Опустошенностью Его.

14 апреля 1996

(6 июля…)

Киноикона

Как будто ржавой фильмы плеск — Все тонет в стареньком тумане. Забор. Дорога. Поле. Лес. С коровой на переднем плане. Жует корова по слогам, Квадратно бьется пульс на вые. И драгоценно по рогам Стекают капли дождевые. Себя забыв и всем простив, Он ловит каплю в сто каратов. И значит, это объектив, и значит, это — оператор. Он так изображенью рад! Его экран в заплатах манит. И значит, это аппарат, И значит, он киномеханик. Никто, однако, не придет! Хоть фильма выше всяких критик… Но кто-то сверху дождик льет, И значит, у него есть зритель. Бог видит своего божка Сквозь струи дождика кривого, И жизнь, как смерть, Ему близка, Как расстоянье до коровы. Он зрит в чердачное окно И слышит снизу плач ребенка… Так совершается кино, И в это время рвется пленка.

1985–1996

Годовщина

Бродский, из последней встречи

Вооруженный зреньем тыщи ос, Не выбрав до конца ни сердца, ни погоста, "Не быть иль быть?" — вопросом на вопрос Ответив Гамлету, он просто… Он вышел в сад. Калитка или выстрел? Дымок вился из будто пистолета… Сказал, быть может: "Господи, как быстро! Последней может быть лишь сигарета". Вооруженный зреньем тыщи ос, В сад/зал взглянул, перевернув бинокль, "Не быть иль быть?" — о замысле вопрос, Вопрос, возможно, непротертых стекол. За ним осталась приоткрытой дверь — Щель уже кошки, но пошире мышки… Быть иль не быть, товарищ? Верь не верь, Свобода есть приговоренность к вышке. Не быть иль быть? — лишь замысла вопрос. Что он/ты нам об благородстве трёкал? Тень от отца, дымок от папирос — Что вопрошать? Ты лучше в зал покнокай… Сад полон ожиданьем прошлых встреч, И "по тоге" — одно лишь постоянство. Велик ли замысел? Проходит наша речь, Да что там речь! проходит даже пьянство, Проходит одиночество и боль, Проходят девять дней, сороковины, Призванье, назначение и роль Проходят, как проходят годовщины. Неужто вопрошанье только ритм? Иное бытие покажется не новым, Коль через год ты будешь говорить С новопреставленным Володей Соколовым. И вы сойдетесь на двух-трех строках… Ты будешь удивлен, что это из Рубцова. Как будто выдается напрокат Поэзия… Сыновья иль Отцова. Там Мандельштам Есенину сродни: Талас на голову иль вервие на шею… И не сочтенные, ворованные дни У Пушкина… пред Вечностью немеют.