Читать «Библейские образы» онлайн - страница 7

Есть этому и другие объяснения, которые, по меньшей мере, дают пищу для размышлений. Проблема, которая тем или иным образом занимала мудрецов эпохи Талмуда, заключалась в понимании и трактовке того, что они называли «дополнительной мерой понимания, данной женщинам». Речь идет о женской интуиции, которая включает в себя, помимо прочего, присущее женщинам чрезмерное любопытство. Описываемое в Танахе происшествие с Древом познания случилось, в частности, вследствие искушения знать слишком много. Любопытство само по себе не является пороком и не ведет к греху, но стремление разузнать выходящее за допустимые пределы опасно и развращает. Отсюда и попытка установить ограничения для женского любопытства.

В соответствии с другой точкой зрения, которая также была предметом многочисленных обсуждений, грех, связанный с Древом познания, обусловлен, в частности, особым характером отношений между мужчиной и женщиной. Аспекты этого греха, разумеется, весьма различны, — они включают в себя вопросы соотношения знания и целомудрия, жизни и смерти.

Люди — это единственные живые существа, у которых отношения полов не ограничены задачей произведения потомства. Мы в уникальной мере освобождены от подчиненности природным циклам; для нас играют роль эмоции и сознательное установление родственной связи, а не биологический инстинкт, который служит лишь в качестве подосновы отношений.

В этом контексте вопрос о знании (даат) и, разумеется, о Древе познания должен рассматриваться в свете употребления того же ивритского корня для описания интимных отношений первых человеческих существ. «И Адам познал (яда) Хаву, жену свою» (Брейшит 4:1). Древо познания представляет, таким образом, не столько утрату первозданного целомудрия рая, сколько утрату определенного характера отношений и замену их другими. В отличие от своего рода практической, инструментальной связи между мужскими и женскими особенностями в остальной природе, отношения между мужчиной и женщиной имеют то преимущество, что они в большей мере свободны от непреложной биологической предопределенности. С другой стороны, сама эта свобода способствует порочным побуждениям, необузданным желаниям, игнорирующим ограничения, даже такие, которые связаны с их изначальной функцией. Другие человеческие инстинкты (стремление к утолению голода, жажды) четко соотносятся с их специфическими функциональными целями и удовлетворяются, когда эти цели достигнуты. Сексуальное же побуждение представляется не имеющим иной цели, кроме своего собственного удовлетворения, являясь, таким образом, специфически человеческим желанием, с его единственной в своем роде внутренней силой, которая побуждает к достижению интимной близости, так же, как и к распущенности и излишествам, привносимым в этот мир Древом познания.