Читать «Кислородный предел» онлайн - страница 233

Данаец (13.27) На кого?

Данаец (13.28) Не понял? Это что, на самого?

Сухожилов (13.28) Бинго! Всегда догадлив был. Он сам и вся его обслуга — где что покупали. Плюс тачки, квартиры, адреса, явки, пароли.

Данаец (13.29) Ты либо е…у дался, Сухожил!!!!!!! Это ж тебе не кто-нибудь… не этот твой Гафаров. Как же я это все выташу без последствий? Налоговые — это еще куда ни шло, но вот в вопросе прайваси гондонов и жвачек такие люди щепетильны. Очень раздражаются.

Сухожилов (13.29) Ну это что — нельзя? Физически?

Данаец (13–31) Да можно все, в любую расчетную систему можно влезть. Но только сделаю, и сразу же к нему уйдет сигнал. А дальше станут шарить — кто. Нашарот, и возможно всякое.

Данаец (13–31) Зачем тебе — не спрашиваю. Но просто поражаюсь — вот зачем?

Сухожилов (13–32) Ревную, бля!

Сухожилов (13–32) Прошу тебя как человека — сделай, очень надо. Я за ценой не постою. Размеры моей благодарности ограничены твоей фантазией!

Данаец (13–33) Ага, а размеры возмездия чем? Степенью негодования вот этого товарища?

Сухожилов (13–34) Забей — ему не до того… Проблем у товарища — невпроворот. Ну что тебе будет-то? Ведь не уволят? Что, тазик с цементом — однажды в Америке? Ну, сам посуди — ну чем ты рискуешь? Я ж не прошу добыть мне офшоры с бенефициарами, какие-то там перебросы стратегические. Ну как-нибудь можно кого-нибудь втемную? СДЕЛАЙ!

Данаец (13–35) Ладно, залезу? Но только это будет стоить…

Сухожилов (13–35) Конечно, ты только залезь.

Нет, я не верю. Это я не знаю, что такое — поверить в предлагаемые обстоятельства. Вот так и скажу, не откладывая, прямо сейчас: Гриша! Не «милый Гриша» — просто Гриша, я не понимаю до конца. Ты добрый, ты хороший, ты прекрасный, ты самоотверженный, серьезный, благородный, ты талантливый. Ты — та самая стена, когда у женщины все есть и ничего не страшно. Но я не чувствую себя той самой, которая хотела бы все это получить… нет, очень бы хотела — что я дура — такого не хотеть? Но почему конкретно, лично от тебя, вот от такого Гриши? Да нет, я не о том, хотела честно и скажу: ты — замечательный, но как же я могла тебе сказать когда-то «да». Нет, можно бесконечно растекаться мыслию по древу про болезнь, пытаться себя убедить, что это болезнь виновата, что это пройдет, что скоро я смогу воспринимать тебя как прежде что скоро мы опять друг к другу прирастем, что все произойдет само собой, я оглянуться не успею, как снова буду чувствовать тебя как собственное продолжение. Но я же знаю, как все будет, и знаю, что будет не так. Да потому что если бы ты, Гриша, сказал сейчас: «Давай поженимся», то я сказала бы, не знаю, не готова, извини, короче, мы не женимся. Вот так, определенно, блин, категорически. Да потому что тут не надо быть семи пядей во лбу, достаточно такой, как у меня пустой скорлупки, да потому что, Гриша, ты ведь умный, успел понять что я не чувствую, чтоб я могла с тобой… О, надо должное тебе отдать за деликатность, зато, что ты не стал ко мне, а то бы я не знаю, что в таком уродском положении бы закричала, не тронь, уйди, да, это, да, потому что я не представляю, как я могла с тобой, да, нет, ты замечательный, но чтобы у нас с тобой была одна кровь на двоих, текла по нам толчками, из меня в тебя, и ты был сердцем, я — сосудами, я этого не чувствую. И все, другого ничего не надо. Ведь люди, Гриша, протекают сквозь людей, мужчины сквозь женщин, скользнули и остались друг для друга цельными, непроницаемыми, не подошли, ты понимаешь, им сразу ясно стало, с полувзгляда, с полувдоха, что он не тот, она не та, что не подходят, словно контрабас к скрипичному футляру, да, лед и пламень, и что не будет так, что я в тебе, а ты во мне, нет этой ниши, выемки, подогнанной до волоска, до родинки, до задыхания. Ты можешь что угодно говорить, ты знаешь обо мне гораздо больше, чем я сама, — что я люблю, что я ношу, но это ничего не значит, нет, ты пойми, я не хочу сказать, что ты противен мне, что ты какой-то не такой, неинтересный, но посмотри, к каким словам я прибегаю — ненастоящим, общим, мелким, ничего не значащим; какие же это слова? Прекрасный, замечательный, приятный, интересный — да если бы мы в самом деле поженились, то разве эти я тебе бы говорила?