Читать «Кислородный предел» онлайн - страница 157

Она была первая женщина, чье лицо, живот, подмышки, лоно Нагибин полноправно, властно изучал, придирчиво и безнаказанно ощупывал, имея дело словно с неземным ландшафтом, с поверхностью планеты более загадочной, нехоженой, чем все Плутоны и Венеры вместе взятые. «Ну что тебе мой подбородочек?» — говорила она, когда Нагибин становился слишком уж назойливым — совсем как молодой телок, который все никак не может оторваться от мамки, пахнущей парным, пьянящим, жизнетворным молоком. Он звал ее «деткой» и «девочкой» — гугниво, неумело подражая, видно, кремневому Штирлицу, — она в ответ смеялась: «Ну, что ты, мой маленький, что?».

— Ну, здравствуй. — Она подставила сухую увядающую щеку, к которой Нагибин послушно приник бесчувственными губами; прильнула ответным равнодушным поцелуем. — Я о тебе все знаю. Ты — обо мне, конечно, ничего.

— Ты как здесь? — только это он пробормотал, довольно натурально пораженный.

— А банк здесь, — она показала на красную вывеску.

— Банк?

— Да банк же, банк. Храните ваши деньги в сберегательной кассе. Нет, погоди, какой ты стал! Ну, экземпляр! Что — постарела сильно? — спросила она утвердительно, неверно истолковав подозрительный нагибинский взгляд.

— Да что ты? Нет! — сказал он искренне.

— Ой, врешь! Я вижу. Постарела деточка.

Права. Бесстрастным глазом художника, врача Нагибин видит все: подвижность мягких тканей средней зоны предрасполагает к развитию их слабости со временем. Безжалостная гравитация и ослабление связочного аппарата необратимо, прогрессивно сглаживают манящий округленный объем женских щек, максимальный по телу скуловой кости; под скулами, там, где должна быть небольшая впалость, с годами возникает избыточная выпуклость, которая участвует в формировании глубокой носогубной складки. Анатомия орбиты тоже меняется. Выбухание жировой прослойки нижнего века становится зримым, контурируется костный орбитальный край. Невидимый переход менаду веком и щекой с годами становится выраженным. Нижний периметр круговой мышцы века четко обозначается. Носослезная борозда спускается ниже, в скуловую область.

— Нет, деточка, не наговаривай, — попытался убедить грубовато.

— Что, может, лечь к тебе? А что? Могу. Ты режешь, шьешь, ты можешь творить чудеса. Давай сговоримся. Ты скидку мне по старой памяти. Камбэк на двадцать лет слабо? Ну? Честно? Старая?

— Не старая, не то — другое.

— А что другое? Что?

Окажись вдруг Рита столь же притягательной, бесстыдной и святой, как и некогда, окажись она совершенно той, прежней и сжимавшей прежнего, худосочного Нагибина своими сильными ногами, Мартын бы все равно ей не поверил. Что бы там ни говорил даритель титановых «Клемантов» Леонид Вахновский, но вернуть, увидеть вновь моментальный снимок, запечатлевший сто лет назад твою любовь, не удастся. Потому что его нет и не было никогда, столь разительно он отличается от настоящей (не преображенной твоим любовным зрением) природы вот этой — да — красивой, привлекательной, не сильно постаревшей женщины.

— Ну что молчишь? Ну что другое?

— Понимаешь же.

— Не понимаю, объясни.