Читать «Сколько стоит человек. Тетрадь девятая: Чёрная роба или белый халат» онлайн - страница 53

Иногда ученик оказывался слишком способным. Так было с Билзенсом. Он, впрочем, прибеднялся и долго был очень скромным, но Кузнецов почувствовал, что этот латыш становится опасным. Билзенс был хоть и не такой ловкий «закройщик», как Кузнецов, зато выхаживал своих больных, заслужив таким путем хорошую репутацию. И Кузнецов его охотно «уступил» (чтобы не сказать — сплавил) в Игарку.

Но если Кузнецов кого-либо ненавидел, так это Евгения Даниловича Омельчука. Круглолицый, полный, с тихим голосом и добродушной улыбкой, он производил впечатление увальня, всячески старался остаться в тени. Для меня он так и остался загадкой. Украинец, родом из Чехословакии. Почему он оказался военным врачом в немецкой армии? Ведь немцы чехов не мобилизовывали! Ему дали расстрел, затем заменили его пятнадцатью годами каторги, а каторгу сменили на десять лет ИТЛ. Врач-педиатр… Когда стал он таким эрудированным хирургом? Он «не владеет» немецким языком… Но когда из спецлагеря приводили на операцию немцев-военнопленных, меня вызывали как переводчика, и однажды, войдя в палату, где лежал немецкий офицер, я услышала, как Омельчук вполголоса вел с ним беседу.

Врач он был действительно первоклассный, когда хотел… Впоследствии его отправили в спецлагерь. Кузнецов не мог ему простить удачной операции на сердце.

«Под грудь он был навылет ранен…»

Оказывается, даже с ранением в сердце можно остаться в живых. «Неисповедимы пути Господни!» А что ж тогда сказать, если в игру вступает и лукавый враг рода человеческого?

Рядом с больничным городком, как стали называть ЦБЛ, находилась шестая зона — самое большое лаготделение. Была новогодняя ночь. Какой-то бытовик, срок которого был на исходе, сумел раздобыть спирт, напился и полез через проволочное заграждение в зону ЦБЛ, где проживали женщины, главным образом медсестры и санитарки. Это «приключение» было прервано пулей охранника, и лагерный донжуан свалился буквально у порога хирургического отделения. Второе совпадение: наши санитары как раз принимали какого-то больного. Видя более тяжелого клиента, они его сгребли и вне очереди понесли, минуя приемный покой, прямо в предоперационную. Третье совпадение: врач попался им у самого входа. И наконец, четвертое совпадение: этим дежурным врачом как раз был Омельчук.

На этом совпадения закончились, и началась медицина. Раненого, не раздевая, уложили на стол. Пока мы срезали с него одежду (именно срезали, а не снимали), врач наскоро мылся, а я вводила пентатол, как вводный наркоз, и сразу же перешла на эфир в очень малых дозах, только чтобы продлить действие пентатола. Омельчук тут же приступил к операции. Он разрезал по краю os sternum, перекусил ребра и открыл грудную клетку, как форточку. Пуля прошла через перикард, распорола левый желудочек и вышла под лопаткой. Образовался гемоторакс. Кровь в полости перикарда еще не успела свернуться, и этим, наверное, объяснялось то чудо, в силу которого человек был еще жив. Три шва хирург наложил на сердце, и три раза сердце останавливалось. Омельчук пальцами делал массаж, и сердце оживало. Затем освободил перикард от сгустков крови, зашил его и закрыл «форточку». И все это так быстро! Я давала наркоз и не смогла получше разглядеть этот фокус.