Читать «На крутом перевале (сборник)» онлайн - страница 19

— Две палатки, — решает он.

Ясное дело, людей тут не очень много, но спорить не станешь. Плачу за две двухместные палатки. Администратор подмигивает:

— Смотрите, чтобы ничего такого… не вышло…

Даю ему еще несколько лей.

— Я говорю это потому, что тут уже было дело однажды. Шуму столько…

Видимо, администратору все наскучило здесь, и он ищет возможности почесать языком.

— Конечно, это ваше дело, вы можете разместиться и в одной палатке — это меня не интересует. Но все должно быть в порядке с регистрацией и квитанциями. Какие вы хотите палатки?

— Безразлично!

— Хорошо, пятая и девятая. Они как раз напротив друг друга.

— Решено. Пятая и девятая.

Проходя мимо, мы посмотрели на свои палатки. Пока что они нас не интересовали.

— Пройдемся немного по лесу.

— Давай!

Земля под ногами потрескавшаяся и шершавая, будто под деревьями прошелся пожар, не оставивший после себя даже пепла. Ни травинки. А может, она и не росла здесь вовсе. Кустарник. Какие-то зеленые розги, заполненные под тонкой кожицей хлорофиллом, пытались продлить свою безлистную жизнь. Вверху, в кронах деревьев, слышится странный шум — что-то вроде моросящего по железной крыше мелкого дождя: это волосатые гусеницы методично и старательно грызут жесткие дубовые листья.

Волосатые гусеницы. Все усеяно ими. Одни сползают, другие взбираются по тонким, почти прозрачным, как паутина, стебелькам. Третьи замерли на ветках, слегка раскачиваемые потоками воздуха. Чем дальше мы заходим в лес, тем больше встречаем этих гусениц. Зина старается идти рядом, часто дыша.

Мы словно находимся в каком-то чужом, неведомом мире, о котором не слышали на уроках и который не могли даже вообразить. Но с некоторых нор любая встреча, какой бы необычной она ни была, не поражала меня. Ничто не могло превзойти по силе тот шок, который я перенес в четырнадцатилетнем возрасте, когда почувствовал себя самым большим сиротой из всех сирот. Любое событие, выходящее за рамки обычного, мне казалось уже знакомым, однажды уже прожитым. Ничто не могло оказать на меня большего впечатления, чем кошмарные видения бессонных ночей, тех иссушенных жаром дней.

— Уведи меня отсюда — я боюсь!

Но я иду вперед. Мною руководит любопытство.

Местами желатиновые волоски, эти отвратительные существа, словно слиты в молокообразную эмульсию.

Те, что взбираются вверх по стволам, раскачиваются, делают странные движения, далекие, от грациозности. Сверху на нас продолжает сыпаться что-то мелкое, черное и твердое, как камешки. Земля, кажется, усыпана дробью или металлическими опилками.

— Уведи меня отсюда!

Она хотела бы убежать, да некуда. Кругом гусеницы. Зина смотрит на все, что нас окружает, на эти устрашающие декорации, круглыми от испуга глазами. Когда же она видит гусеницу на моем воротнике, то, онемев от страха, может лишь показать на нее пальцем. Я смеюсь и щелчком сбиваю волосатую козявку.

Девушка никак не может прийти в себя. Тем хуже для нее. Ничего не поделаешь — она должна получить урок. Так мы закаляем свою волю.

Но вот другая, гусеница ползет по ее блузке, уже почти доползает до треугольного выреза на груди. Зина белеет, как известь.