Читать «Тепло отгоревших костров.» онлайн - страница 4

Таковы были обитатели дома, куда мы приехали. Как ни странно, при первой же нашей совместной охоте выяснилось, что Сергей Брагин — неважный охотник.

— Ты хоть видишь, куда палить?— спросил его после зорьки Димка.

— Нет,— честно признался тот.— Как гляну на уток — руки задрожат, сердце затрепыхается, ну и...

В один из приездов Брагина во Владивосток мы купили ему хорошее ружье, и Димка дня три «натаскивал» его на стенде. За эти три дня Серега расстрелял столько патронов, сколько хватило бы на три года. охоты. Но зато в следующий наш приезд мы увидели, что наука пошла впрок. Брагин стал стрелять вполне прилично. Потому так ошеломили меня его слова, когда он сказал Моргунову:

— Не надо было мне ходить на стрельбище.

— Мазать было интересней?!—воскликнул я.

— Да нет... Ну, как бы тебе объяснить...— замялся он, корябая подбородок.— Охота ведь это что-то вроде вечной голодухи... На ней надо добыть немного, чтобы всегда хотелось еще пойти. Раньше я как ни напуделяюсь, а следующего дня не могу дождаться — все думаю, а вдруг повезет? А сейчас не то...— Я не нашелся тогда, что ответить, промолчал и Димка.

Так мы дружили несколько лет. Потом Моргунов уехал за границу, и в его отсутствие я ни разу не побывал у Брагина. Теперь мы были рады встрече. Разговор зашел о работе Моргунова.

— Ты че хоть там делал?— повертел в воздухе рукой Брагин, непонятно что изображая—заграницу или работу.

— Учил суда чинить, Серега,— ответил Димка.

— Ну и как — научил?

Моргунов засмеялся и махнул рукой.

А через два часа мы уже плыли по тихой извилистой Заманухе. Ее низкие берега прерывались заливами, обильно покрытыми белыми цветками водокраса с мелкими, сердечком, листочками. Иногда его называют лягушечником, а вот за что — не ведаю.

Вперемешку с водокрасом плавали желтые лилии и водяные орехи с розетками треугольных листьев.

Нам досаждал шум мотора, Димка заглушил его, и река сама понесла нашу лодку по своим причудливым изгибам. Лежа на спине, мы смотрели в голубое августовского небо, и порой нам казалось, что это не лодка, а гроздья белых облаков крутятся в поднебесье над ней, Ни о чем не хотелось думать, только так вот лежать, слушать шелест камышей, баюкающие всплески воды и милую песню неведомой мне пичуги. С души спадала какая-то оболочка, и я с удивлением и радостным облегчением чувствовал, будто только сейчас становлюсь самим собой.

Свою стоянку мы обосновали в устье Заманухи. Ханка была от нас в двухстах метрах, и от нашего бивака к ней шел старый, заросший высоким вейником вал. Вокруг простирались плавни — половодье трав и тростников. Иногда над равниной пролетал ветер, и тогда высокие травы выгибались волнами и вместе с ветром, ряд за рядом, катились к синеющему горизонту размытого дымкой дрожащего горячего воздуха.

К заходу солнца мы устроились окончательно: поставили палатку, натаскали туда сухой травы и полыни, духом своим отпугивающей комаров, а из найденных досок соорудили подобие стола и скамейки.