Читать «Дневники Берии» онлайн - страница 73

— У нас есть письменное свидетельство, которое хранится в нью-йоркском банке. Оно подписано гражданином Восточной Европы. Этот человек детально описывает, как документ был вывезен из СССР в соседнее государство и передан другому лицу, доставившему его на Запад, — сказал Мискин.

— Сколько «Бурн» заплатило за книгу? — спросил кто-то.

Мискин заколебался. Чарльз Уитмор не любил, когда раскрывались финансовые секреты до выхода книги, и потому Мискин сказал:

— Около миллиона долларов за исключительное право пользования.

В заключение Мискин сообщил, что профессор Отто Круль из Гарвардского центра международных дел не выразил сомнений относительно подлинности документов.

* * *

Между тем госдепартамент запросил текст книги. Мискин сообщил об этом Уитмору, который заранее уже предвидел такой ход событий и потому тут же дал согласие на отсылку текста.

Мискин был сильно озадачен, обнаружив, что один экземпляр перевода пропал. Он осторожно допросил весь штат, имевший доступ к сейфу, но это не дало никаких результатов. Не было признаков взлома, и потому Мискин не сообщил о пропаже в полицию или Уитмору, так как понимал, что перевод надо было тоже положить в банк, где находился грузинский оригинал, и он допустил оплошность.

Книгу отправили в печать, к работе привлеклось ограниченное число людей, прошедших отбор. Сигнальные экземпляры должны были выйти через десять дней. Мискину пришлось отбиваться от коллег Круля, жаждавших увидеть документ и оцепить его подлинность. По вечерам Мискин глотал снотворное, принимал изрядную дозу мартини, отключал телефон и без сил валился в постель, моля бога о том, чтобы следующий день не принес неприятностей и не разрушил самый грандиозный проект его карьеры.

Александр Димитров, которого друзья и коллеги звали просто Сашей, был заместителем редактора крупного московского молодежного журнала, насчитывающего около шестидесяти миллионов подписчиков.

На следующий день после того, как пакет с экземпляром известной рукописи лег на стол в Управлении КГБ, Саша вышел из редакции, сел в «Мерседес-280» и направился к площади Дзержинского. Он опоздал на целых двадцать минут, но его это мало беспокоило. Помимо работы в журнале он выполнял обязанности официального советника при Министерстве культуры и неофициального советника при КГБ. Во время хрущевской «оттепели» он имел репутацию просвещенного молодого либерала, проложившего путь в СССР для многих западных книг и фильмов. Он много поездил по белу свету, неплохо говорил на английском, немецком, французском и итальянском языках, знал широкий круг западной интеллигенции и хорошо был знаком с западной массовой культурой, и именно поэтому к нему обратились по поводу «дневников Берии».

Не все относились к Саше одинаково. Многие чиновники партийного аппарата презирали его и не доверяли ему, но партийные лидеры ценили его эрудицию. Кроме того, он любил шутки, умел вовремя разрядить обстановку. Очень часто западные гости, пребывающие в подавленном настроении, получали удовольствие от его компании, он будто подтверждал их лучшие представления о русских: пил, болтал о женщинах, отпускал шутки по поводу режима. Но оставался преданным членом партии и считал расцвет бюрократии, цензуру, подавление искусства вещами временными. Он был романтик, оптимист и любил хорошо пожить. Имел приличный оклад, четырехкомнатную квартиру в центре Москвы и дачу на Черном море.