Читать «Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений» онлайн - страница 6

Новое поколение «левой молодежи» играет в тот же «милитантизм», что и их предшественники, то есть обуреваемо жаждой что-то делать ради самого факта деятельности. Поэтому марши «Антикапитализм-200…» становятся ритуальными действиями, подобными шествиям и митингам КПРФ на 1 Мая и 7 Ноября.

НБП-шники, прославившиеся любовью к уличным акциям, даже не задумываются над тем фактом, что опыт 90-х доказал: уличные акции и устарели как метод агитации, и перестали быть опасными для власти. Более того, движение «Наши» властью как раз и создано для массовых уличных акций. Проводя многотысячные уличные акции «Наших», правящий режим может продемонстрировать всему миру: вот — народные массы, любящие президента, а вот — десяток-другой (сотня-другая) леваков-отщепенцев.

А уж если регулярными нападениями власть сможет спровоцировать НБП-шников и АКМовцев на ответные действия против «Наших», наверху будут просто счастливы: где-то на улицах леваки будут лупить «наших», «наши» лупить леваков — и, глядя на это завлекательное зрелище, все просто забудут про правящий класс, прибравший к рукам государственную собственность, извлекающий из этой собственности грандиозную прибыль и «распиливающий» в своих интересах федеральный бюджет.

Новые квазиреволюционеры так довольны своими играми, что даже не в состоянии остановиться, оглянуться и задаться вопросом: а не являются ли они все уже давно объектом манипуляции со стороны власти? Ведь деятельность их «революционных» организаций полностью прозрачна для спецслужб, они «обложены» со всех сторон и нашпигованы агентами-провокаторами.

Но они даже и думать об этом не хотят — в отличие от своих предшественников. В вегетарианские «перестроечные» и «постперестроечные» времена квазиреволюционеры хотя бы понимали опасность провокаторства. В разгул «перестройки» двум провокаторам-КАСовцам вообще пришлось повиниться перед товарищами.

Позже анархо-коммунисты пытались доказать (в том числе письменно, на страницах журнала «Трава и воля»), что «засланным казачком» в анархистском движении был Александр Шубин. Правда, все доказательства были косвенными, а в таком серьезном деле это — шаткие доказательства. Точно так же — исключительно на основе косвенных доказательств (строго говоря, странностей жизненного пути) — строились и обвинения в адрес Михаила Магида у анархистов и Дмитрия Чуракова в «Альтернативах». Повторяю: косвенные доказательства слишком шатки для таких серьезных обвинений. Но прямые можно получить только из архивов Лубянки и только после победы революции. Практика мирового революционного движения выработала для таких случаев канон поведения: мотивированно дистанцироваться от подозреваемых, не провозглашая их прямо провокаторами. У нас, конечно, ничего этого сделано не было. Нашим квазиреволюционерам мировая практика — не указ.

И вскоре первые сфабрикованные дела, ударившие по левакам, показали, насколько распространена практика внедрения агентов-провокаторов. Из «Краснодарского дела» (дела о покушении на кубанского губернатора Николая Кондратенко, якобы готовившегося анархистами и экологистами) стало ясно, что в ряды кубанских анархистов и «зеленых» было внедрено самое меньшее четыре провокатора. «Дело Лимонова» показало, что в НБП провокатор был внедрен в руководство организации.