Читать «Все предельно» онлайн - страница 19

— Я, возможно, захочу взглянуть на эти укусы после общего вскрытия, — говорит она, — хотя если наше предположение насчет его сердца верно, нужды в этом не будет. Или… ты хочешь, чтобы я взглянула на них прямо сейчас? Они тебя тревожат?

— Нет, это обычные укусы москитов, — лопочет этот болван. — Здесь они крупные москиты. У него пять… семь… восемь… почти дюжина укусов только на левой ноге.

— Забыл, куда пошел.

— Куда, может, и не забыл, а вот захватить «дигиталин» точно не удосужился, — отвечает он и они на пару смеются отменной для секционного зала шутке.

На этот раз он переворачивает меня сам, должны быть, вне себя от счастья, поскольку может продемонстрировать силу накачанных в тренажерном зале мышц, пряча от посторонних глаз укусы змеи в обрамлении москитных укусов. Я вновь, не мигая, смотрю во флуоресцентные лампы. Пит отступает на шаг, исчезает из моего поля зрения. Стол начинает наклоняться, и я знаю, почему. Когда они меня вскроют, жидкость потечет вниз, в специальные сборники у изножия. Чтобы центральной лаборатории штата в Огасте было, что анализировать, если при вскрытии возникнут какие-то вопросы.

Я концентрирую волю и усилия на том, чтобы закрыть глаза, пока он смотрит на мое лицо, но не могу даже дернуть веками. Во вторую половину этой субботы я хотел всего лишь пройти восемнадцать лунок, а вместо этого превратился в Спящую Красавицу с волосами на груди. И никак не могу отделаться от мысли: а что буду чувствовать, когда они ножницы вонзятся мне в живот?

Пит держит в одной руке какой-то листок. Сверяется с ним, откладывает в сторону, начинает говорить в микрофон. Голос его звучит увереннее. Он только что поставил самый неправильный диагноз в своей жизни, но не знает об этом, а потому нисколько не сомневается в том, что все идет, как положено.

— Я провожу это вскрытие в пять часов сорок девять минут пополудни, в субботу, 20 августа 1994 года.

Он оттягивает мои губы, смотрит на губы, как человек, подумывающий о покупке лошади, затем тянет вниз мою челюсть.

— Хороший цвет, — комментирует он, — и никакого петехиального кровоизлияния на щеках, — очередная песня заканчивается и я слышу щелчок: он наступает на педаль, останавливающую запись. — Можно подумать, что этот парень все еще жив.

Я изо всех сил бубню, но в этот самый момент доктор Арлен что-то роняет, по звуку, подкладное судно.

— Как бы он этого хотел, — смеется она. Он ей вторит и в этот момент я желаю им заболеть раком, неоперабельным и вызывающим длительные страдания.

Он наклоняется над моим телом, ощупывает грудь («Никаких синяков, припухлостей, других внешних признаков инфаркта», — оглашает он результаты — большой сюрприз), потом пальпирует живот.

Я рыгаю.

Он смотрит на меня, глаза округляются, челюсть чуть отвисает, и я вновь отчаянно пытаюсь бубнить, зная, что он не услышит меня: уже пошла песня «Начни со мной сначала». Но очень хочется думать, что бубнение вкупе с рыганием прочистят ему мозги, убедят, что вскрывать он собирается отнюдь не труп.