Читать «По всему свету» онлайн - страница 70

Нам пришлось приучить себя, прежде чем захлопывать двери, проверять, не примостился ли наверху Пабло: почему-то ему нравилось сидеть и размышлять на дверях. Но больше всего он нас осуждал, когда мы вечером куда-нибудь уходили и оставляли его дома одного. Вернемся — не скрывает своего возмущения. Попытаешься заговорить с ним — поворачивается спиной, забивается в угол и оттуда сверлит вас негодующим взором. Через полчаса весьма неохотно простит вас и с царственной снисходительностью примет кусок сахару и блюдечко теплого молока на сон грядущий.

Сколько человеческого было в его реакциях! Когда на Пабло находило дурное настроение, он хмурился, ворчал и даже норовил вас ущипнуть. Когда же он был в нежном расположении духа, то подходил к вам с ласковым лицом, чмокая губами и высовывая язычок, взбирался на плечо и любовно пощипывал за ухо.

Нельзя было не восхищаться ловкостью, с какой Пабло передвигался по комнатам нашего дома. Ходить по полу было не в его обычаях, этот способ он не признавал. В своем родном лесу он прыгал бы с дерева на дерево, с лианы на лиану, но в обычном жилом доме нет таких усовершенствований. А потому трассой ему служили рамы картин. Сжимаясь в комочек, будто волосатая гусеница, хватаясь одной рукой и одной ногой, он с невообразимой скоростью переносился с одной рамы на другую, пока не приземлялся на подоконнике. По гладкому торцу двери Пабло взлетал проворнее и легче, чем вы поднялись бы по ступенькам лестницы. Иногда часть пути его подвозил пес, оседлав которого, он уподоблялся крохотному цепкому наезднику. Пес прочно усвоил, что личность Пабло священна, и глядел на нас с немой тоской, пока мы не снимали обезьянку с его спины. Он недолюбливал Пабло по двум причинам: во-первых, ему было невдомек, с какой стати такой крысоподобной твари разрешается командовать в доме; во-вторых, Пабло всячески норовил ему досадить. Вися на подлокотнике кресла, ловил миг, когда пес проходил мимо, и дергал его за усы или за шерсть, после чего одним прыжком удалялся на безопасное расстояние. Или же, дождавшись, когда пес уснет, молниеносно атаковал его беззащитный хвост. Впрочем, иногда между ними устанавливалось нечто вроде временного перемирия, и пес разваливался на полу перед камином, а Пабло, восседая на его боку, тщательно расчесывал косматую шерсть.

Когда пришло время Пабло уйти из жизни, он обставил свой уход трогательно и достойно. Несколько дней ему нездоровилось, и он лежал под лучами солнца на своем куске шубы на подоконнике в комнате моей сестры. Однажды утром он стал отчаянным писком звать сестру, она перепугалась и закричала нам, что Пабло, похоже, умирает. Мы все бросили и побежали к ней на второй этаж. Обступив подоконник, внимательно осмотрели Пабло, но ничего тревожного не обнаружили. Он выпил молока и снова лег, глядя на нас бодрыми глазами. Мы заключили, что тревога была ложная, но внезапно Пабло весь обмяк. В ужасе мы силой разжали его челюсти и влили немного молока. Лежа на моих ладонях, он постепенно пришел в себя. Поглядел на нас, собрал последние силы, высунул язык и чмокнул губами в знак нежной любви. Откинулся назад и тихо умер.