И восстает из любовных забав,Чистая, плотская «love»,Чистая похоть встает и долбитТвой возмутительно голенький вид.Безукоризненны мы же с тобойТы — своей белой ночной худобой,Я — своим жилистым деревом-телом,Лаокооном в узлах озверелым.Булькает, бьется, тромбирует пара,Ты моя голая Килиманджара!Страшный, пораненный, в яйцах раздутый,Я — твой палач, моя девочка, лютый!Я — твой мучитель, а ты от меня,Где ты скрывалась в течение дня?Что ж ты скрывалась, иди же сюда!Ваша распахнутая звездаМанит меня своей алой трясинойВсей глубиною своей кобылиной…Алая рана, и мокрые ножки,Сука Фифи, без единой застежкиВсе твои тайны мне, девка, открыты,Бродят на теле твоем паразитыРук моих, ног моих, пальцев и губ…Что же, с тобой я достаточно груб?— Как? Недовольна? Грубее? Мощнее?Ну что за женщины ваши, евреи!..
* * *
Дитя фэстфуда и ноутбука,Вас минимальные трусыОхватывают, моя сука,До самой встречной полосы.О, ножки, ножки, ножки, ножки,Переступает как лошадкаА вот животик моей крошкиАтласен, бел, и дышит шатко.
Ф.
Я тебя распробовал, подружка!Оказалось, — ты жуткое отродье,Оказалось, — ты глубокая ловушка,А не безобидная зверушка,Проносящая брюшко по природе…Ты свирепее Дурги, богини КалиРассмеявшись, ты член мой защемляешьПолагаю, ты сгубить меня мечтаешьИ обсасываешь мысленно деталиКак валюсь я на твой белый круп, лошадка,Как при этом «приход» ты получаешьЯ уверен, изсосешь меня ты сладкоА потом уже ментов навызываешь…Ты натянешь сапоги свои и кепку,Приготовишься лгать милиционерам:«Понимаете, он сжал меня крепкоИ упал на меня таким манером…Я его не очень-то и знаю…»Тут проснусь я от смерти и воскликну:«Эту жутку девку я сношаюУже год, но все в тайну не проникну…»
Ф.
Вам двадцать восемь черных летЯ ваш любовник и поэтВы обладательница гривыПрямой и грубой. Вы счастливы.Вам не знаком ни стыд, ни срамПусть вы и замужем, мадам,Меня во всю себя пускаетеИ ничему не возражаете…Вам двадцать восемь. Ни слезы…У вас так щиколотки тонки!Худые бедрышки девчонки,Сосцы библейские козы…Вы деловиты и развратныВы бизнес-woman, аккуратныВерхи хотят, хотят низыКак и в библейские разыДухов вечерних запах кислый,И шорох розовых чулокВ предвосхищении конкистыНад нами вспыхнул потолок…