Читать «КНИГА РЫБ ГОУЛДА» онлайн - страница 22

И тут, будто в подтверждение его слов, морской конёк начал «рожать». Я смотрел, словно зачарованный, как он принялся дёргаться взад и вперёд, совершая яростные движения, как бы выталкивая из себя потомство; раз в минуту, или около того, мучительные корчи давали результат: из отверстия посреди его раздутого брюшка выстреливались один-два чёрных конька-детёныша; эти крохотные чёрные палочки сразу оживали, начиная плавать по неким затейливым траекториям, то поднимаясь вверх, то опускаясь вниз, причём отчётливо разглядеть можно было лишь их большие глаза и длинные, трубкообразные мордочки. Они показались мне похожими на множество затерянных миров, созданных кистью и пером Гоулда, и мне почудилось, будто я сам напоминаю беднягу морского конька в конце утомительных родовых схваток: ещё недавно раздутое, брюшко теперь опало, он был истощён после всех этих неловких движений.

Я перевёл зачарованный взгляд на морского дракона, который — ив этом я не мог не согласиться с мистером Хангом — был потрясающим созданием.

Он двигался горизонтально, как и положено рыбе, а не вверх-вниз, подобно морскому коньку, но и его движения также были очень красивы: он словно парил, то опускаясь, то поднимаясь, потом уходил вбок, словно судно на воздушной подушке, скрещённое с геликоптером, или истребитель вертикального взлёта, закамуфлированный под гражданский лайнер. Его словно светящаяся раскраска выглядела неповторимой: туловище розовато-красное с пятнами иссиня-чёрного и серебристо-голубого цветов, усеянное жёлтыми крапинами, а вокруг вздымалось нечто волнистое, похожее на розовато-лиловые листья. И вместе с тем во всём этом чувствовалась какая-то безмятежная грациозность, странным образом оставлявшая впечатление грусти. Рыба казалась мне столь же печальною, сколь изумительной. Это сквозило во всём её мерцающем облике.

Тогда я ещё не был морским драконом и потому не мог ощутить весь ужас его бессрочного заточения. Но мне почудилось, будто я почувствовал связанный с ним страх и понял причину его спокойствия; лишь многие годы спустя я смог полностью дать себе отчёт почему: то было осознание прискорбной истины, что и добро, и зло в равной степени неизбежны. А морской дракон всё понимал, но его, казалось, вовсе не беспокоило, что я его не постигаю.

Я приник лицом к стеклу, вглядываясь всё пристальнее, пытаясь проникнуть в его ускользающую от меня тайну. Мне вдруг пришло в голову, что морской дракон обрёл красоту не просто так, а подчиняясь неумолимым законам эволюции, — может, ради того, чтобы привлекать самок, а может, чтобы раствориться среди многоцветия коралловых рифов. Теперь-то я знаю, что красота есть бунт жизни против самой себя и что морской дракон есть самое совершенное творение жизни, своего рода песнь.