Читать «Истории обыкновенного безумия» онлайн - страница 4

пришла из кухни Мэг с банкой гороха.

— я не позволю тебе так разговаривать с моим ребенком.

— с твоим ребенком, да послушай, как она говорит! совсем как я. видишь эти глаза? чувствуешь эту душу? все как у меня, твой ребенок — только потому, что она вылезла из твоей щели и твою сиську сосала? она ничейный ребенок, разве что свой собственный.

— я требую, — сказала Мэг, — чтобы ты прекратил так разговаривать при ребенке!

— ты требуешь… требуешь…

— вот именно! — она поставила банку гороха на левую ладонь и медленно подняла. — требую.

— клянусь, если ты не уберешь с глаз моих эту банку, я, да поможет мне Бог, если он есть, ЗАПИХНУ ЕЕ ТЕБЕ В ЖОПУ НА ГЛУБИНУ, РАВНУЮ РАССТОЯНИЮ ОТ ДЕНВЕРА ДО АЛЬБУКЕРКЕ!

Мэг унесла горох на кухню, на кухне она и осталась.

Дюк подошел к шкафу, взял пальто и пушку, он поцеловал свою девочку на прощанье, она была приятней декабрьского загара, красивей шестерки белых коней, скачущих по низкому зеленеющему холму, такие мысли пришли ему в голову, они начали причинять ему боль, он поспешно улизнул, но дверь закрыл очень тихо.

Мэг вышла из кухни.

— Дюк ушел, — сказала малышка.

— знаю.

— я хочу спать, мама, почитай мне книжку.

они уселись рядышком на кушетку.

— мама, а Дюк вернется?

— конечно, никуда этот сукин сын не денется.

— что такое сукин сын?

— это Дюк. я люблю его.

— любишь сукина сына?

— ага, — рассмеялась Мэг. — ага. иди ко мне, красавица, на колени.

она крепко обняла малышку.

— ой, какая ты теплая, как горячая грудинка, горячие пончики!

— ничего я и не грудинка и не ПОНЧИКИ! САМА ТЫ грудинка и пончики!

— сегодня полнолуние, слишком, слишком светло, я боюсь, боюсь, господи, как я люблю этого парня, о боже…

Мэг порылась в картонной коробке и достала детскую книжку.

— мама, а почему на кокосе волосы?

— волосы на кокосе?

— да.

— слушай, я же кофе поставила, кажется, он сейчас выкипит, пойду выключу кофе.

Мэг ушла на кухню, а Лала осталась ждать на кушетке.

а Дюк стоял в это время у входа в винный магазин на углу Голливудского и Яомбарди и думал: что за черт что за черт что за черт.

что-то там было не так, что-то дурно попахивало, в глубине магазина вполне мог сидеть и смотреть в щелку какой-нибудь козел с люгером. именно так пристрелили Луи. разнесли его в клочья, точно глиняную утку в парке с аттракционами, убийство, дозволенное законом, весь ебучий мир потонул в дерьме дозволенных законом убийств.

что-то в магазинчике было не так. может, сегодня какой-нибудь маленький бар? притон гомиков? что-нибудь простенькое, чтоб хватило на квартплату за месяц.

я делаюсь слабовольным, подумал Дюк. того и гляди, не успеешь опомниться, как останется только сидеть да Шостаковича слушать.

он снова сел в свой черный «Форд-61».

и поехал на север, три квартала, четыре квартала, шесть кварталов, двенадцать кварталов в глубь ледяного мира, а Мэг сидела с малышкой на коленях и читала ей книжку, «Жизнь в лесу»…

«горностай со своим семейством, норка, пекан и куница — звери дикие, проворные, гибкие, между этими плотоядными животными идет непрерывная кровопролитная борьба за…»