Читать «Чернокнижники» онлайн - страница 120

Князь, судя по его затравленно-злобному взгляду, немного опамятовался. Спросил почти спокойно:

— Чего же теперь тебе надо, скотина? После… всего этого?

— Ты меня сейчас же проведешь в башню, — сказал Савельев.

— Нет…

— У меня, Федя, времени нет тебя обхаживать, как гусар — несговорчивую девку, — холодно сказал Савельев. — Проведешь. Иначе загоню пулю в лоб… — он замолчал, усмехнулся. — А, впрочем, зачем? Доводилось слыхивать про его светлость Алексея Иваныча Кушакова? Уж ты-то не можешь не знать сию персону… А может, слышал еще, что он давненько мечтает до тебя добраться? До колдуна этакого, кудесника злонамеренного?

— Не выйдет…

— Еще как выйдет, — сказал Савельев. — Пришлось мне свести с ним знакомство, знаешь ли. Теперь — выйдет. Умен наш Алексей Иваныч, коварен, да вот поди ж ты, простодушно полагает твои ученые занятия натуральнейшим колдовством и от своего мнения, чует мое сердце, ни за что не отступится. Либо ты меня слушаешь и мне подчиняешься, как рекрут унтеру, либо я тебя, поганца, без малейших угрызений совести представлю Кушакову. Он, пошаривши там, — Савельев кивком показал на потолок, — найдет уйму всевозможных колдовских штучек. И матушка в простоте своей все предъявленное посчитает именно что колдовскими штучками. Она женщина простая, суеверная, любого чародейства боится пуще смерти, тебе ли о том не знать… Этакого она и лейб-кампанцу не простит. И кончишь ты, Федька, на дыбе, под кнутом и горящими вениками — уж Алексей Ильич отведет душу… И в жизни не докажешь ты ни ему, ни Матушке, что тут не колдовство, а наука. Благо лежит у тебя там в плену сущий черт…

Князь скрипнул зубами:

— Ты и туда добрался?

— А как же, — сказал Савельев. — Как-никак Тайная канцелярия, да вдобавок отстоящая от вас на сто сорок лет… Ну, решай быстрее, Феденька. Или будешь меня слушаться, или выдам тебя головой Кушакову. А сам, если ты еще не сообразил, растворюсь в воздухе, как не бывало. У меня на шее болтается в точности такая штучка, как у покойного Василь Фаддеича… Ну, сам пойдешь, или как?

Князь зло отшвырнул его руку:

— Убери руки, скотина! Сам пойду…

«Что-то тут не без подвоха, — подумал Савельев, не сводивший пытливого взгляда с княжеской физиономии, вновь выражавшей смену разнообразнейших чувств, иные из которых расшифровке не поддавались. — Опомнился, точно. И что-то на уме… Ну, посмотрим. Будь там, в башне, нечто для меня опасное, нашли бы время и случай меня о том уведомить…»

Опустив руку с пистолетом в карман камзола, он холодно предупредил:

— Будешь звать слуг — получишь пулю. А так, глядишь, еще и поживешь, и даже, быть может, науками сможешь заниматься… Что уставился? Пошли…

Оглянулся в дверях. Зрелище, конечно, представало диковатое — роскошный стол, сервированный со всем лакейским усердием восемнадцатого столетия, и тут же три покойника…

Он печально покривил губы. На тех двоих наплевать, вот и славно, что именно так они нашли свой конец… а что до Тягунова, Савельев, право слово, испытывал к нему неподдельную жалость. Жестоким и алчным человеком был Фаддеич, но уж никак не подлым. К тому же его выстрел Савельеву весьма помог. Останься он в живых, смотришь, и удалось бы приспособить к делу. Чутье подсказывает, что из гренадерского капитана мог бы получиться лихой и толковый помощник в путешествиях, при одном-единственном железном условии: Тягунов за приличное жалованье служил бы, только точно зная, что никуда он от батальона не денется. Ну да что уж теперь, не переиграешь, прощай, Фаддеич, авось и позаботится Господь в несказанной милости своей о твоей весьма даже грешной душеньке… Ведь в каком-то смысле «положит живот за други своя»…