Читать «Закон есть закон» онлайн - страница 28

– Яичница с беконом! – возмутился Зак. – Когда в последний раз ты ее жарил в пять утра на рассвете?

Полное имя смотрителя Захар, но все называют его либо Зак, либо Зах, и, по-моему, оба эти сокращения ему не нравятся.

– Ну, наверное, в тот день, когда я вообще не ложился, – прикинул я.

Он продолжал ворчать, но при этом скинул с причала обросшую сероватыми наростами застывшей пены кишку, подсоединил шланг насоса к цистерне и включил агрегат. Я положил ладони на отполированные до блеска ручки и повернул кольцо. Внизу тоскливо всхлипнул Океан. Мне всегда казалось, что в издаваемых волнами синевы звуках есть что-то от человеческих эмоций – боль, страх, симпатия, ненависть. Все это, разумеется, фантазии, у Океана нет информационного поля, как, например, у Пелены. Океан мертв – это энергетическая субстанция, которая никому не позволяет заглядывать в свою толщу. Пока что ни один предмет не удалось опустить в Океан глубже двух сотен метров, а когда в волнах оказывается живое, Океан высасывает жизнь минут за пятнадцать. Лишь призраки синевы способны погружаться в Океан. Но, уходя, они редко возвращаются на сушу. Кто знает, быть может, там, в глубине Океана, обитают боги? Во всяком случае, многие в это верят, и кое-кто даже поклоняется неведомым властителям синевы.

Пока насос заполнял цистерну, смотритель сходил отлить, умылся, пожарил яичницу и сварил кофе. Потом он выключил насос, я вымыл под умывальником затекшие руки, и мы уселись на открытой террасе завтракать. Вид отсюда был отличный, утро ясным, мелкие волны синевы спешили к берегу. Уровень Океана понижается к суше (работа кристалла, разумеется), поэтому с берега казалось, что Океан вздымается огромным воздушным шаром и нависает над беззащитным островом. От этого зрелища захватывало дух и сладко сосало под ложечкой. Вечная застывшая волна, грозящая нас уничтожить. Все мы знали, как в дни хаоса Океан набрасывается на остров и волны синевы рвутся к Двойной башне. Вот тогда Океан бывает страшен.

Несколько яхт и лодок стояли у причала, а на рейде торчал огромный, будто кит в соленом Внутреннем море, пассажирский лайнер. «Виктория» дожидалась своих пассажиров.

– Видишь вон ту красотку? – Зак указал чашкой с кофе на самую большую белую яхту, что застыла у причала. – Знаешь, что за птичка?

Я пожал плечами. Эту яхту я прежде не видел, хотя бываю на насосной станции довольно часто и никогда не отказываю себе в удовольствии постоять часик-другой, облокотившись о перила, и поглазеть на бухту и на прозрачное небо – обожаю эту бесподобную лазурь над бесподобной синевой.

– «Психея» собственной персоной. Когда-то она принадлежала магистру Дэвиду. Ты его вряд ли помнишь – он умер семнадцать лет назад.

Зак ошибался – я помнил магистра Дэвида, мое детство и юность протекли под его дряхлеющей дланью. Кстати, к концу правления он эту длань самостоятельно уже был не в состоянии даже поднять. Что и неудивительно: двадцать пять лет в симбиозе с кристаллом и Пеленой – тут любой превратится в развалину!