Читать «Конец детства (сборник)» онлайн - страница 133

— Не сегодня. Придем, обсудим. Неудача может плохо повлиять на приехавшее начальство.

Дальше шагали молча, настороженно присматриваясь к растущей стене Башни и прислушиваясь к нарастающему подземному гулу и клокотанию, — звуки эти обычно становились слышны только у самой стены, в пределах одного километра. Подрагивания почвы заметно усилились, тем более что болото в непосредственной близости от Башни оттаяло и слой торфа начал пружинить и прогибаться под ногами. Из часто встречающихся ям поднимались легкие струйки испарений.

— Граница, — сказал Гаспарян. На лбу его выступили бисеринки пота. Он оглянулся на Рузаева и растянул губы в неопределенной усмешке.

— Что-то сегодня не чувствуется влияния “зоны”. Не боишься, Михаил?

— Иногда то, чего мы боимся, менее опасно, чем то, чего мы желаем, — ответил изречением Коллинза Рузаев. — Не стучи зубами, Сурен, за версту слышно.

— Конечно, тебе нечего бояться, ты сам, как леший. А я человек интеллигентный, нервный, легко поддающийся соблазну…

— Тише ты, нервный! — сказал негромко Ивашура, останавливаясь. — Ох и надоела мне ваша фасон дэ парле. Вот только теперь мы подошли к границе, чувствуете? Просто сегодня “зона ужасов” чуть уже, чем обычно.

То, что они называли “зоной ужасов”, было всего-навсего ощущением нависшей опасности, появлявшимся у человека вблизи Башни. У каждого это ощущение сопровождалось комплексами других негативных эмоций — сообразно типу нервной системы, характеру и восприимчивости. Рузаеву, например, казалось, что из-за слепых окон Башни следят за ними недобрые глаза. Гаспарян переставал узнавать товарищей, становился подозрительным и возбужденным. Ивашура “слышал” чьи-то голоса и ему очень хотелось проснуться, хотя он и сознавал, что все это с ним творится наяву.

— Да! — с чувством сказал Гаспарян и облизнул губы. — До сих пор не могу привыкнуть! Пошли, а то сбегу.

Они двинулись дальше.

Снега здесь, вблизи стены, не оказалось совсем, земля была голой, растрескавшейся, в жесткой шкуре высохшей осоки. Чем ближе они подходили к Башне, тем труднее становилось идти: земля была взломана, разорвана на глыбы, скручена пластами. И, наконец, перед людьми встал громадный стометровый вал полурасплавленной, спекшейся земли вперемешку с торфом и глиной, исполосованный многометровыми трещинами. Воняло здесь серой, дымом, угольной пылью и порохом. Ощущение опасности усилилось настолько, что каждый шорох отзывался болезненным ударом по нервам.

Они с трудом заставляли себя не бежать назад сломя голову и не звать на помощь.

— Я пошел вперед, а то закричу: караул! — быстро проговорил Гаспарян и полез на склон черного вала. Ивашура молча махнул рукой более сдержанному Михаилу и полез следом. Эффект “зоны ужасов” кончался где-то в полусотне метров от подножия стены.

— Ффу! — сказал на вершине вала Гаспарян и вытер лоб. — Легче с рогаткой на тигра идти!

На изуродованном ямами и буграми гребне вспученной чудовищной силой земли было жарко, воздух дрожал знойным маревом, источая ароматы паровозной топки и котельной. Стена Башни была рядом, голубая, пористая, как губка, вернее, как вспененный бетон, но Ивашура знал, что материал стены бетоном никогда не был — то же кремнийорганическое соединение, входившее и в состав псевдопаутины. Здесь влияние “зоны ужасов” почти не сказывалось, что являлось одной из нерешенных загадок. Ученые предполагали, что ощущение ужаса возникает у людей в зоне под воздействием какого-то излучения, но какого — было трудно разобраться, потому что все параметры среды у стены намного отличались от естественных в любом другом уголке Земли. Башня была чудовищной аномалией сама по себе, и вторичные эффекты, рожденные ею, еще не все были отмечены и зарегистрированы, не говоря уже — изучены и истолкованы.