Читать «Повесть об укротителе» онлайн - страница 111

Газик фыркнул, пустил синюю струю дыма, прыгнул и остановился. Шофер Лобков включал стартер, крутил заводной ручкой, но мотор не заводился.

— Эх, — с досадой проговорил Лобков, — как на зло в такой момент!..

— У нас дорога каждая минута, — сказал Ладильщиков и подумал: «Надо еще и зверей успеть перевезти на станцию».

К газику подошел пожилой шофер трехтонки и, обращаясь к Лобкову, сказал с усмешкой:

— Видно, отжил свой век твой «козлик».

Вдвоем они покопались в моторе, залезли под машину и, выпачканные грязью, вылезли из-под нее невеселые,

— Ничего не поделаешь, — проговорил шофер трехтонки. — Садитесь с нами, моя надежнее.

— А как же моя машина? — растерянно спросил Лобков.

— Надо нам торопиться. Видите, что вокруг… — ответил Ладильщиков.

Город горел в нескольких местах, и густым дымом заволокло, затуманило каменные дома. Пикирующие юнкерсы тройками и шестерками, волна за волной, налетали на город и бомбили станцию, дороги и мост через Дон. Часто хлопали зенитки, юркие ястребки шныряли в воздухе и строчили по юнкерсам из пулеметов.

Где-то недалеко, за городом, артиллерийская канонада сливалась в сплошной гул.

— Может, на буксире дотянем ее до станции, — нерешительно промолвил Лобков,

— А какой смысл? Чтоб на станции ее бросить? — сказал Ладильщиков.

— Нечего возиться с этим старьем, — проговорил шофер трехтонки и отошел к своей машине.

— Товарищ Лобков, — сказал Ладильщиков, — нельзя оставлять машину врагу, даже ломаную. Поджигай.

Лобков помрачнел.

— Не могу, Николай Павлович. Не поднимается рука, Я на ней десять лет ездил. Мне её новую дали…

— Теперь уже не до жалости, товарищ Лобков. Давай бензин.

Лобков с помощью резиновой трубки нацедил в консервную банку бензин и подал ее Ладильщикову,

— Сами поджигайте.

— Обливай. Давай спички.

Дрожащей рукой Лобков облил мотор и кузов. Передав Ладильщикову спички, Лобков отошел в сторону и отвернулся. Ладильщиков поджег кусок смятой газеты, сунул ее в мотор. Бензин вспыхнул, и желтое, с черным дымком пламя, облизывая металл, торопливо побежало по кузову. Лобков, взглянув на горящую машину, сморщил лицо, словно от боли. Ему казалось, что с гибелью его машины от теряет что-то более значительное и дорогое.

В просторную кабину трехтонки, рядом с шофером, уселись Ладильщиков и Лобков. Машина понесла их к станции. Все угрюмо молчали. Как будто что-то оборвалось, потеряно навсегда, и всякие слова теперь излишни. На глазах у Лобкова Ладильщиков заметил слезы. Может быть, и странно, что так страдает Лобков о своем старом газике, но Николай Павлович понимал, что дело тут не только в машине. Лобков покидал родной город в огне, они оставляли врагу выстраданную русскую землю. И ему, Ладильщикову, тоже было несладко. Ваня тяжело контужен, лежит в госпитале, и неизвестно, поправится ли… А недавно получили из Москвы письмо от Добросмыслова, который писал, что октябрь был для столицы самым тяжелым, и в эти мрачные дни умерла мать Ладильщикова, Клавдия Никандровна. Умирая, она все время беспокоилась о сыне и говорила: «Как там мой Коля… Хоть бы его господь сохранил… Такая ужасная война…» Роман Алексеевич писал, что он похоронил старушку как подобает, и просил Колю и Машу не беспокоиться о своем доме: он сбережет и дом, и все имущество, если только не попадет шальная бомба. Чудной старик! Разве теперь Ладильщикову до дома, когда государство в смертельной опасности. Так далеко зашли враги. И удастся ли теперь вывезти свое звериное хозяйство?..