Читать «Я, снайпер» онлайн - страница 29

Но разве могли сюда прийти официальные лица? Ведь Карл — «бывший морской пехотинец с помутившимся рассудком», «ветеран, чья психика надломилась от стресса», «обезумевший стрелок», «солдат, страдающий разочарованием и депрессией», по словам одной влиятельной нью-йоркской газеты, считавшей в порядке вещей называть морских пехотинцев солдатами. Поэтому морская пехота не прислала ни единого официального представителя, несмотря на то что Карл много отдал морской пехоте. Бобу это казалось несправедливым, но что он понимал в подобных вещах и в том, к чему они приводят?

И снова, подобно фолкнеровскому кровавому проклятию, те омерзительные события, которые в конце шестидесятых стали следствием нашего ошибочного пути во Вьетнаме, собирают урожай человеческих жизней. Будем же надеяться, что снайпер морской пехоты Карл Хичкок, в прошлом герой, а теперь предполагаемый убийца — последняя жертва этой войны и больше никого не убьют. Будем надеяться, что все позади.

Но пусть война во Вьетнаме предостережет нас от новых искушений отправиться воевать в далекие края, как уже бывало не раз. Искушение решить силой то, что нельзя решить дипломатически, очень велико, однако всегда ошибочно. Ведь в конечном счете неважно, чем все завершится: победой или поражением. Война превращает героев в карлов хичкоков, чьи жертвы номер 94, 95, 96 и 97 — мирные люди, которые когда-то пытались его спасти. Они жертвы, но Карл Хичкок — трагедия, порожденная культурой, которая ищет ответы на все вопросы в прицельно выпущенных пулях.

Это была передовица «Нью-Йорк Таймс».

Боб прочитал ее в Интернете, и это было все, на что его хватило. Он с огорчением видел, как безжалостно вцепились в Карла кретины из восточной прессы, и очень сомневался, что кто-нибудь из работающих в редакциях восточных газет в свое время хотя бы просто побывал во Вьетнаме, не говоря уже о том, чтобы тринадцать месяцев прослужить там в морской пехоте, однако сейчас именно эти люди считали себя вправе кричать гневные обличительные слова и трубить в рожок.

Свэггер постарался прогнать эти мысли.

Он стареет, весь переломанный и израненный.

Боб по-прежнему прихрамывал из-за резаной раны, полученной несколько лет назад. Он поседел, осунулся, его мучили боли. В свое время в него много стреляли, несколько раз попадали, и одно его бедро, сделанное из стали, было всегда, в любую погоду, на пять градусов холоднее окружающего воздуха — постоянное напоминание о том, как плохо ему пришлось. И все же по большому счету следует признать, что он оказался везунчиком.

Боб, в общем-то, был богат. Ему принадлежали семь конеферм, разбросанных по всему Западу, которые приносили неплохую прибыль; ими прекрасно заправляла его жена. Он получал пенсию от морской пехоты, а также пособие по инвалидности, так что денег всегда было достаточно. Боб жил неподалеку от Бойсе в красивом доме, построенном в западном стиле, за которым сразу начиналась прерия, простиравшаяся до самых гор. У него были хорошие лошади, хорошие ружья и чертовски удобное кресло-качалка на крыльце. В гараже стояли внедорожник, «Форд Ф-150» и мотоцикл «Кавасаки-350». Но главным его сокровищем были дочери. Старшая недавно поднялась на новую ступень карьеры, перейдя в крупную газету, и Боба это радовало. Младшая в свои семь лет только что одержала победу на общенациональном юниорском первенстве по конкуру. Малышка была истинной наездницей-самураем. Счастье Боба в тот день не знало границ, и он даже думал, что умрет от него, но затем последовала та жуткая неделя, оставившая после себя четыре трупа и Карла с вышибленными мозгами, и все, кому не лень, начали болтать разные гадости про снайперов морской пехоты.