Читать «Детство в царском доме. Как растили наследников русского престола» онлайн - страница 107

Летом отец — страстный охотник — учил детей читать следы животных. «Ему так хотелось, чтобы мы научились читать книгу природы так же легко, как это умел делать он сам. Те дневные прогулки были самыми дорогими для нас уроками», — вспоминала Ольга Александровна.

При всей теплоте семейной атмосферы авторитет родителей продолжал находиться очень высоко (поддерживать его входило и в обязанность всех воспитателей). Родители по-прежнему воплощали для детей наивысшую инстанцию, воля которой не оспаривалась. Ольга Николаевна вспоминала: «Решение родителей (речь шла об увольнении неудачной гувернантки, тем не менее любимой девочкой, и замене ее на другую. — В. Б.) мне показалось ужасным, но раз они так постановили, значит, они были правы, и мне не оставалось ничего другого, как покориться».

Гавриил Константинович вспоминал о строгости, даже суровости своего отца — великого князя Константина Константиновича (поэта К. Р.). Он не терпел никаких «не могу» и «не хочу». Дети должны были все делать сами: одеваться, убирать за собой игрушки и т. д. — и делали это неукоснительно: боялись гнева отца.

Помимо обычного штата из нянь, «поднянь», горничных, лакеев, истопников и пр., к каждому ребенку «прикрепляли» лейб-медика. В его обязанности входило не только следить за здоровьем младенца и оказывать своевременную помощь, но и докладывать о его росте и физическом развитии. Для этого врач два-три раза в неделю замерял рост ребенка и взвешивал его на весах. Чтобы обеспечить регулярный «привес», доктор часто норовил явиться рано утром и сделать свое дело, пока няньки еще не посадили юное его высочество на горшок.

С рождения до пяти лет при детях, независимо от пола, находился преимущественно женский штат: няни, бонна, старшая воспитательница и т. д. Они ходили в утвержденной униформе — все в белом и с тюлевыми чепцами на голове. Прислуга из крестьянок (няни, кормилицы) носили дорогие народные костюмы.

Лет в пять к няням добавлялся «дядька» — обычно немолодой унтер-офицер. Ребенок продолжал жить в детской и начинал понемногу учиться: читать и писать, рисовать, танцевать, ездить верхом и т. п., а также осваивать под руководством дядьки основы военного ремесла — прежде всего строевую подготовку.

Царские дети обитали на «детской половине» Зимнего дворца, расположенной в западной части второго этажа вдоль темного коридора.

В семь лет ребенок переходил из детской в другое помещение, к детям постарше. К нему вместо бонны приставляли воспитателя (к девочкам — гувернантку), и уроки велись уже систематически.

Прощание с детской редко происходило без слез. Великий князь Александр Михайлович вспоминал, как, узнав о своей новой участи, он долго ревел в подушку, а его дядька казак Шевченко, видя, что ни утешения, ни обещания, что он будет часто-часто посещать мальчика — «каждое воскресенье», — не действуют, наконец зашептал ему испуганно: «Вот будет срам, если его императорское величество узнают и отдадут приказ по армии, что его племянник, великий князь Александр, отрешается от командования 73-м Крымским полком, потому что плачет как девчонка!»