Читать «В начале было детство» онлайн - страница 130

Бессилие порождает страх. Впервые я боюсь детей. Они это чувствуют, кто-то погасил свет, из-под стола раздается всхлипывание.

Я включаю свет и делаю попытку рассадить детей по местам.

— А мы больше не будем лепить, — заявляет Арам и запускает пластилиновый шарик в потолок. — Мы хотим беситься.

— Собирайтесь, ребята, — говорю не своим голосом.

Меня подменили. Я стала злой. Злой от бессилия. Злостью не удержать детей в повиновении. Но разве когда-нибудь я хотела подчинить себе детей?

Дети с радостью уходят с урока. Самого дрянного урока в моей жизни.

Гномье царство

Бабушка Ляля победно шествует по коридору. Она наметила жертвы и выжидает удобный момент для их заклания. Кто не нужен ее Риточке — в первую очередь, уж слишком строптивая «лепка» и грязная «живопись». По Лялиной инициативе уже введена и функционирует «подготовка к школе». Учительница из английской спецшколы учит малышей сидеть, не шевелясь, по сорок минут, отвечать на вопрос «по поднятию руки» и прочим дисциплинарным премудростям. Родители это приветствуют. Осуществляется их мечта — приучение детей к порядку. Что за этим последует, как скажется рабское это послушание потом, никого не волнует. Нужно, чтобы дети «слушались». Класс живописи аннулирован. Мольберты убраны. Теперь здесь учатся сидеть неподвижно и отвечать на вопросы «по поднятию руки».

Нас еще не выселили. Так что в последний урок перед Новым годом мы устраиваем гномам новогодний праздник.

Картонный ящик из-под телевизора превращаем в жилье. Внутри обклеиваем все фольгой, и получается у гномов зеркальный дом. Наверх стелим белую бумагу. Белоснежную, ибо она означает снег в лесу, на крышу дома, покрытую бумагой, водружаем елки, пни, елочные игрушки, которые мы лепим, вешаем на ветви.

В подземном гномьем доме — кровати из пластилина, стол с тарелками и пластилиновым тортом со свечами-спичками.

Готовы и гномы. У каждого в руке — по настоящей маленькой свече. Мы зажигаем их и тушим свет.

Притихшие дети смотрят зачарованно на дело рук своих. Свечи быстро выгорают.

— Погасим? — спрашиваю.

— Не надо! Только не гасите, не губите вечную красоту! — восклицает Юта.

Улыбка освещает ее лицо, сама же Юта сейчас бродит по снежному лесу — ящику из-под телевизора.

— Я туда хочу, — ноет Катя. — Как туда попасть?

— Если бы ты была грудная, ты бы все равно не поместилась, — говорит Арам.

Приподымается на цыпочках, разводит руки в стороны, показывая Кате, что вот даже такая маленькая, а все равно не влезешь.

— Ну и что, я бы глазами гуляла, — вздыхает Катя.

— Отдельно глаза не гуляют, — возражает Арам, — ноги надо.

— Да тише вы, — сердится Юта, — в вечной красоте тихо.

— Заладила про свою красоту! — Арам поправляет колпачок на своем гноме.

У него «влюбленный» гном, так он сказал, «потому и худой. Все влюбленные худые». На самом деле ему не хватило синего пластилина на туловище, голова вышла большая, а туловище тощее. Вот и явилась «оправдательная» версия:

— Вечного ничего нет!

— Есть, есть! — протестуют. — Небо, например, море…