Читать «Пора летних каникул» онлайн - страница 30

— Соглашайся, Вилька!— заорал я не своим голосом и в порыве восторга припал к его плечу.

Вилька то краснел, то бледнел, быстро-быстро моргал глазами. Неловко смахнув со лба капельки, он, наконец, выдавил из себя:

— А... возьмут?.. Беспризорник я... карманник... Глеб радостно рассмеялся.

— Возьмут. У нас в цирке много из беспризорных. А нынче они— парни что надо, настоящие артисты. Цены нет.

Вилька посмотрел на Глеба, потом глянул на меня, вздохнул— глубоко, прерывисто.

— Вот как... так, значит...— пробормотал он и вдруг заплакал горючими слезами по-детски навзрыд.

— Виль... друг... вот и хорошо,— глаза Глеба затуманились.

А я, почувствовав, что и сам плачу, вновь припал к Вилькиному плечу:

— Вилька!.. Ну и лошак ты, Вилька... Лошак, лошак!..

А он не обижался. Только шмыгал носом и ничуть не стеснялся своих слез.

Господи, до чего же сегодня счастливый день! Мне не* подвилось семнадцать лет! Я окончил школу! Вилька!..

Спать совсем не хочется. Хочется думать, мечтать. До чего хороша жизнь! И вот я сижу возле радиоприемника я думаю, думаю. Обо всем. О школе, о театральном, • Глебе с Вилькой и о Броне... А как мне повезло с папой* мамой!

Я вернулся в четвертом часу утра. Осторожно, чтобы не разбудить родителей (когда я возвращался поздно, они делали вид, что спят, а я —будто верю этому), прошмыгнул через палисадник и влез в свою комнату прямо в окно.

Влез и ахнул. На письменном столе, вместо задрипанного «СИ-235», смахивающего на большую квадратную консервную банку, стояло, сияя полировкой и золотистой стрелкой шкалы, чудо радиотехники— «6-Н-1»!

Милые папа и мама...

Я подбежал к приемнику, включил его... чуть слышно -застонали скрипки — неведомый Бухарест наизнанку выворачивал перед миром ночную жизнь своих кабаре.

В окне показалась улыбающаяся морда Жука, здоровенного приблудного пса, черного, как уголь, и голубоглазого. Я поманил его. Он впрыгнул в комнату и свернулся калачиком у моих ног.

Бухарест стонал, рыдал... А я думал, вспоминал, мечтал.

Счастливый день!.,

Я покрутил стрелку шкалы... Пусто в эфире. Тишина.

Новый день давно уже ломился в окно, весело подмигивал лучистым глазом. Я скинул пиджак, разделся, плюхнулся на кровать. Перед глазами поплыли разноцветные шарики, похожие на мыльные пузыри. «Хорошо! Как хорошо...»

Тишина... Тьма. Ничто.

Прошло не больше секунды,— честное слово!—только закрыл глаза, а меня уже теребят за плечо.

— Юрик!.. Юрик! Вставай... Да вставай же, тебе говорят!!.

Долго я ничего не мог сообразить. Наконец, сел, протер глаза, и тут меня словно крапивой по мозгам:

— Война!

Я спрыгнул с кровати, все еще не понимая, во сне ли все это происходит или наяву. Отец, взволнованно потирая руки, быстро ходил из угла в угол, дымил папироской и как-то странно говорил:

— Вот... дождались... Быстрей одевайся, Юрик, Гитлер-то каков, а?.. Дружок! Хорош дружок... Да одевайся же скорее, Юрик. Война с Германией! Немцы напали... Живее, Юрик.

Он так торопил меня, будто от того, насколько быстро я оденусь, зависела судьба войны.

Мама, напротив, держалась стойко. Она не металась, не причитала—стояла возле кровати и все вытирала, вытирала полотенцем давно вытертую тарелку.