Читать «Дочь скульптора» онлайн - страница 57
Туве Марика Янссон
Мама взвешивала на весах для писем конфеты и орехи, чтобы всем досталось точно поровну. Весь год пусть все идет, как получается, ни у кого нет времени делать все, как положено, но Рождество — пора абсолютной справедливости. Поэтому оно заставляет всех делать что следует, напрягая все свои силы!
В Швеции набивают колбасы, а свечи льют из воска, и много месяцев подряд носят маленькие корзинки беднякам, а мамы шьют по ночам подарки.
А когда наступает Сочельник, решительно все они становятся Люсиями.
В первый раз, когда папа увидел Люсию, он очень испугался, но, разглядев, что это была всего-навсего наша мама, засмеялся. А потом пожелал, чтобы она устраивала ему такое развлечение каждый Сочельник.
Я лежала на своих нарах и слышала, как Люсия поднимается по лесенке — ей это было нелегко! Зато красиво, словно на небесах! А она вдобавок слепила еще и марципанового поросенка — такого, какого пекут в Швеции в виде перцового пряника ко дню Люсии. Затем она снова немного спела и поднялась на папины нары. Поет мама только один раз в году, потому что у нее непорядок с голосовыми связками.
Вокруг наших нар, на балюстраде, стояло много сотен свечей в ожидании, что их зажгут прямо перед чтением Рождественского Евангелия. Тогда свечи странствуют, словно порхающие жемчужные нити, вдоль и поперек всей мастерской. Возможно, этих свечей даже целая тысяча. Когда свечи догорают, становится очень интересно, потому что оклеенные бумагой стены легко могут загореться.
Ближе к полудню папа обычно начинает волноваться, потому что очень серьезно относится к Рождеству и едва выдерживает все приготовления к нему. Его терпение кончается. Он поправляет каждую свечу и предупреждает нас об опасности пожара. Он выбегает на улицу и покупает Омелу белую — очень маленький букетик, что красивее всяких роз и орхидей и должен висеть на потолке.
Папа все время спрашивает, можно ли быть уверенным, что все в порядке, и внезапно ему кажется, что Вифлеем скомпонован неправильно. Затем он принимает таблетку, чтобы успокоиться. Мама пишет стихи и снимает лак с золотых лент и бумаги, оставшихся с прошлого года.
Настают сумерки, и папа отправляется на кладбище с орешками, чтобы покормить белок и взглянуть на могилы. Он никогда особенно не интересовался лежавшими в них родственниками, да и он им не очень нравился, так как были они дальними и абсолютно буржуазными. Но когда папа снова возвращается домой, он печален и взволнован вдвойне, так как кладбище удивительно красиво со всеми своими горящими свечами. Как бы то ни было, белки закопали множество орехов у родственников, хоть это и запрещено.
И все-таки сама мысль об этом — утешительна. После обеда наступает длительный перерыв, чтобы уступить место Рождеству.
Мы лежали на наших нарах в темноте и слышали, как внизу у печки шуршит бумагой мама, а улица за окном стала совсем тихой.
Затем начинались длительные шествия, когда зажигалась одна свеча за другой, и папа бежал со своих нар вниз посмотреть, абсолютно ли вертикально держатся свечи на елке и как бы свеча за спиной Иосифа не сожгла соломенную крышу.