Читать «Сказка Извилистых гор (пер. Константин Бальмонт)» онлайн - страница 4

"Видъ этого чудовища скорѣе смягчилъ, нежели усилилъ мои страхи — теперь я вполнѣ увѣрился, что я спалъ, и попытался пробудить себя до полнаго сознанія. Я смѣло и бодро шагнулъ впредъ. Я сталъ тереть себѣ глаза. Я громко кричалъ. Я щипалъ себѣ руки и ноги. Маленькій ручеекъ предсталъ предъ моими глазами, и, наклонившись надъ нимъ, я омылъ себѣ голову, руки и шею. Это, повидимому, разсѣяло неясныя ощущенія, до сихъ поръ угнетавшія меня. Я всталъ, какъ мнѣ думалось, другимъ человѣкомъ, и твердо и спокойно пошелъ впоредъ, по моей невѣдомой дорогѣ.

"Въ концѣ концовъ, совершенно истощенный ходьбою и гнетущей спертостью атмосферы, я сѣлъ подъ какимъ-то деревомъ. Въ это мгновеніе прорѣзался невѣрный лучъ солнца, и тѣнь отъ листьевъ этого дерсва слабо, но явственно упала на траву. Въ теченіи нѣсколькихъ минутъ я удивленно смотрѣлъ на эту тѣнь. Ея видъ ошеломилъ меня и исполнилъ изумленіемъ. Я взглянулъ вверхъ. Это была пальма.

"Я быстро вскочилъ, въ состояніи страшнаго возбужденія — мысль, что все это мнѣ снилось, больше не могла существовать. Я видѣлъ — я понималъ, что я вполнѣ владѣю моими чувствами — и они внесли теперь въ мою душу цѣлый міръ новыхъ и необыкновенныхъ ощущеній. Жара внезапно сдѣлалась нестерпимой. Страннымъ запахомъ былъ исполненъ вѣтерокъ. — Глухой безпрерывный ропотъ, подобный ропоту полноводной, но тихо текущей рѣки, достигъ до моего слуха, перемѣшиваясь съ своеобразнымъ гудѣніемъ множества человѣческихъ голосовъ.

"Въ то время какъ я прислушивался, исполненный крайняго изумленія, которое напрасно старался бы описать, сильнымъ и краткимъ порывомъ вѣтра, какъ мановеніемъ волшебнаго жезла, нависшій туланъ былъ отнесенъ въ сторону.

"Я находился у подножья высокой горы, и глядѣлъ внизъ, на обширную равнину, по которой извивалась величественная рѣка. На ея берегу стоялъ какой-то, какъ бы Восточный, городъ, вродѣ тѣхъ, о которыхъ мы читаемъ въ Арабскихъ Сказкахъ, но по характеру своему еще болѣе особенный, чѣлъ какой-либо изъ описанныхъ тамъ городовъ. Находясь высоко надъ уровнемъ города, я могъ видѣть съ своего мѣста каждый его уголокъ и каждый закоулокъ, точно они были начерчены на картѣ. Улицы представлялись безчисленными, и пересѣкали одна другую неправильно, по всѣмъ направленіямъ, но они были скорѣе вьющимися аллеями, чѣмъ улицами, и буквально кишѣли жителями. Дома были безумно живописны. Повсюду была цѣлая чаща балконовъ, верандъ, минаретовъ, храмовъ, и оконныхъ углубленій, украшенныхъ фантастической рѣзьбой. Базары были переполнены; богатые товары были выставлены на нихъ во всей роскоши безконечнаго разнообразія — шелки, кисея, ослѣпительнѣйшіе ножи и книжалы, великолѣпнѣйшія украшенія и драгоцѣнные камни. Наряду съ этимъ, со всѣхъ сторонъ виднѣлись знамена и паланкины, носилки со стройными женщинами, совершенно закутанными въ покровы, слоны, покрытые пышными попонами, причудливые идолы, барабаны, хоругви и гонги, копья, серебряныя и позолоченныя палицы. И посреди толпы, и крика, и общаго замѣшательства, и сумятицы — посреди милліона черныхъ и желтыхъ людей, украшенныхъ тюрбанами и одѣтыхъ въ длинныя платья, людей съ развѣвающимися бородами, блуждало безчисленное множество священныхъ быковъ, разукрашенныхъ лентами, межь тѣмъ какъ обширные легіоны грязныхъ, но священныхъ обезьянъ, бормоча и оглашая воздухъ рѣзкими криками, цѣплялись по карнизамъ мечетей или повисали на минаретахъ и оконныхъ углубленіяхъ. Отъ людныхъ улицъ къ берегамъ рѣки нисходили безчисленные ряды ступеней, ведущихъ къ купальнямъ, между тѣмъ какъ рѣчная вода, казалось, съ трудомъ пробивала себѣ дорогу сквозь безчисленное множество тяжко нагруженныхъ кораблей, которые на всемъ протяженіи загромождали ея поверхность. За предѣлами города, частыми величественными группами, росли пальмы и кокосовыя деревья, вмѣстѣ съ другими гигантскими и зачарованными деревьями, изобличавшими глубокій возрастъ; а тамъ и сямъ виднѣлись — рисовое поле, покрытая тростникомъ крестьянская хижина, прудокъ, пустынный храмъ, цыганскій таборъ, или одинокая стройная дѣвушка, идущая, съ кувшиномъ на головѣ, къ берегамъ великолѣпной рѣки. "Вы, конечно, скажете теперь, что все это я видѣлъ во снѣ. Но это не такъ. Въ томъ, что я видѣлъ — въ томъ, что я слышалъ — въ томъ, что я чувствовалъ — въ томъ, что я думалъ — не было ни одной изъ тѣхъ особенностей, которыя безусловно присущи сну. Все было строго и неразрывно связано въ своихъ отдѣльныхъ частяхъ. Усомнившись сперва, дѣйствительно-ли я не сплю, я сдѣлалъ цѣлый рядъ провѣрокъ, и онѣ меня убѣдили, что я дѣйствительно бодрствую. Когда кто-нибудь спитъ, и во снѣ начинаетъ подозрѣвать, что онъ спитъ, подозрѣніе всегда подтверждается, и спящій пробуждается почти немедленно. Такимъ образомъ Новалисъ не ошибается, говоря, что "мы близки къ пробужденію, когда намъ снится, что мы видимъ сонъ". Если бы видѣніе посѣтило меня такъ, какъ я его описываю, не возбуждая во мнѣ подозрѣнія, что это сонъ, тогда дѣйствительно это могъ бы быть сонъ, но когда все случилось такъ, какъ это было, и у меня возникло подозрѣніе, и я провѣрилъ себя, я поневолѣ долженъ отнести это видѣніе къ другимъ явленіямъ".