Читать «Новый Белкин (сборник)» онлайн - страница 4

Ну хоть одним глазком, хоть взгляда удостой!

Хоть краешком взгляни!.. Да нет же, не сюда!

Не на меня, дурак, чуть выше – вон туда!

Глаголу моему не хочешь – не внемли,

Но только виждь вон то, что светится вдали!

Блик, облик... Да не блик, не облик никакой,

Не Блок, а облака над тихою водой!

Всего лишь облака подсвечены слегка.

И ты на них уже смотрел наверняка.

Ну? Вспомнил, наконец? Ну вот они, ну да!

И лишь об этом речь – как прежде, как всегда!

О как они горят, там, на исходе дня!..

Ну, правда ж, хорошо? Ну похвали меня.

Эргали Гер

Родился в Москве, жил в Вильнюсе, где учился в средней школе № 6. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького. Работал наборщиком в типографии, дворником. В редакции журнала Союза писателей Литвы «Литва литературная» (в 1989 году журнал сменил название на «Вильнюс»). В 1988 году Гер стал одним из организаторов и руководителей Русского культурного центра в Вильнюсе. С 1991 года постоянно живет в Москве. Номинант премий Андрея Белого, Антибукер, лауреат премии журнала «Знамя». Член Союза российских писателей (1996).

Дебютировал как переводчик в журнале «Литва литературная». Широкую известность приобрел после публикации в журнале «Родник» (Рига) эротического рассказа «Электрическая Лиза» (1989, № 9). Рассказы, повести, очерки печатались в журналах «Вильнюс» («Наталья (Зима 1985 года)», 1993, № 8), «Знамя», «Дружба народов». Рассказы переводились на английский и литовский языки.

Повесть «Кома» вошла в шорт-лист премии Белкина за 2009 год.

КОМА

Родом Кома была из Рыбинска – города, голодать в котором по определению затруднительно. Однако ж наголодалась в войну сполна, до лазоревых парашютиков, на всю жизнь испортила пищеварительный тракт селедочными хвостами. Жили они без отца, сгинувшего в тридцать седьмом, мама была учительницей французского – языка, опороченного вишистской кликой – так что вся неотмобилизованная на фронт рыба гуляла мимо их стола на соседские. А им с мамой – от селедок хвосты.

А так хотелось хлебушка в те зябкие весны – тепленького, пахучего! – так мечталось, так подсасывало, ни о чем другом вроде и думать не получалось. Но мама учила: «Не думай о себе, будет легче. Молись за тех, кто на фронте. После войны попируем». И Кома молилась, хотя до войны они с мамой были неверующие. Вплетала свою слабенькую голодную молитву в общий народный вой, растворялась в Волге народных слез и плыла вместе со всеми в рай, к победному пиршеству. И если кому невдомек, как можно в неполные восемь лет запустить свою душу в реку народную, навсегда слившись с ее током, со всеми ее стремнинами-водоворотами, тому следует поднапрячься и вспомнить, какая это текучая материя – душа ребенка. Она, душенька, подобна водице: высоко парит, глубоко журчит, в любой сосуд вливается, принимая форму сосуда. Ученые говорят, что в речной капле гомеопатическим образом хранится вся информация о реке – точно так же ребенку ведомо все, что ведомо взрослым. Даже то, что они успели забыть. Или, наоборот, еще не придумали слов. Другое дело, что у войны нет детей, только мертвые и живые. Дети вдыхают ее смрадное дыхание – и резко, непоправимо взрослеют, порой превращаясь в маленьких стариков раньше родителей. У Комы, по счастью, до этого не дошло – но к концу войны они с мамой разговаривали почти на равных. А было-то ей всего одиннадцать.