Читать «Личное дело игрока Рубашова» онлайн - страница 2

История с Ахриманом проливает свет на вопрос — насколько важна верность как фундамент доброкачественной линии развития общества. Машья и Машьяна, первые люди, жили счастливо и беззаботно в роскошном саду в долине Тигра. Но вот в один несчастный момент появляется этот легкомысленный Ахриман, плейбой-хамелеон, которому ничего не стоит принять облик змея, ящерицы или даже прекрасного юноши… и все идет прахом: он сеет рознь, вбивает клин в их чистые отношения и в довершение всего распутничает с Машьяной в зарослях дикого винограда, покуда Машья, ничего не подозревая, забрасывает в речку сети…

Иудейский бог одно время содержал некое подобие небольшого двора. Двор этот состоял главным образом из его сыновей, сыновей бога, бене ха-елохим, довольно-таки похотливой братии: высшей радостью для них было переспать с земной женщиной. Это привело к целому ряду нежелательных генетических последствий, поскольку их потомство (ныне вымершее) представляло собой волосатых монстров, ростом в сто шестьдесят футов, известных в истории под именем Гигантов. Бесконечные дела об установлении отцовства и споры о наследстве утомили иудейского бога до такой степени, что он просто-напросто вышвырнул своих сыновей из небесного царства; можно себе представить, как они летели оттуда вверх тормашками кто куда и как с отчаянными воплями валились в бездонные пещеры и провалы в созданной их отцом Земле…

Изначально Господь олицетворял собою и то, и другое, и добро, и зло — во всяком случае, еще недавно можно было услышать такие утверждения. Правая рука его сеяла добро и милосердие, левая — ярость и разрушение. То есть правой рукой надавливал он, с целью получить желаемый результат, на правую половину человеческой души, йетсер ха-тоб, хорошую половину, а левой надавливало на левую, йетсер ха-ра — эта половина была похуже. Где правая, а где левая, пытаемся мы сообразить… а что можем мы сообразить, если сами находимся в еще не определившейся окончательно системе координат: где добро, а где зло; что правильно, а что неправильно; все это звучит чересчур уж абстрактно, чтобы можно было безоговорочно довериться этой теории.