Над крышею пурговый коньПронесся в ночь… А из каминаСтреляет шелковый огоньСтруею жалящей рубина.«Очнись: ты спал, и я спала…»Не верю ей, сомненьем мучим.Но подошла, не обожглаЛобзаньем пламенно текучим.«Люблю, не уходи же — верь!..»А два крыла в углу тенистомИз углей красный, ярый зверьРассеял в свете шелковистом.А в окна снежная волнаАтласом вьется над деревней:И гробовая глубинаНавек разъята скорбью древней…Сорвав дневной покров, онаБессонницей ночной повисла —Без слов, без времени, без дна,Без примиряющего смысла.
1908
Москва
Я это знал
В окне: там дев сквозных пурга,Серебряных, — их в воздух бросит;С них отрясает там снега,О сучья рвет; взовьет и носит.Взлетят и дико взвизгнут в ночь,Заслышав черных коней травлю.Печальных дум не превозмочь.Я бурю бешеную славлю.Когда пойду в ночную ярь,Чтоб кануть в бархате хрустящем,Пространство черное, ударь, —Мне в грудь ударь мечом разящим.Уснувший дом. И мы вдвоем.Пришла: «Я клятвы не нарушу!..»Глаза: но синим, синим льдомТвои глаза зеркалят душу.Давно всё знаю наизусть.Свершайся, роковая сказка!Безмерная, немая грусть!Холодная, немая ласка!Так это ты (ужель, ужель!),Моя серебряная дева(Меня лизнувшая метельВ волнах воздушного напева),Свивая нежное руно,Смеясь и плача над поэтом, —Ты просочилась мне в окноСнеговым, хрупким белоцветом?Пылит кисеи кисейный дым.Как лилия, рука сквозная…Укрой меня плащом седым,Приемли, скатерть ледяная.Заутра твой уснувший другНе тронется зеркальным телом.Повиснет красный, тусклый крутНа облаке осиротелом.
