Ты светел в буре мировой.Пока печаль тебя не жалит.Она десницей роковойВ темь изначальную провалит.Веселье xмельное пьяно.Всё мнится что восторг пронижет.Гортань прохладное виноОгнистою cтpyею лижет.Испил: — и брызнувший угарПохмельем пенистым пылится.И кубок ядовитых чар,Опорожненный, чуть дымится.Нет, он меня не обожжет:Я возлюбил души пустыню.Извечная, она лиетСвою святую благостыню.Извечная, она, как мать,В темнотах бархатных восстанет.Слезами звездными рыдатьНад бедным сыном не устанет.Ты взору матери ответь:Взгляни в ее пустые очи.И вечно будешь ты глядетьВ мглу разливающейся ночи.Вот бездна явлена тоской,Вот в изначальном мир раздвинут…Над бездной этой я рукойНечеловеческой закинут.Ее ничем не превозмочь…И пробегают дни за днями;За ночью в очи плещет ночьСвоими смертными тенями.
* * *
Вздохнешь, уснешь — и пепел ты,Рассеянный в пространствах ночи…Из подневольной суетыВзгляни в мои пустые очи, —И будешь вечно ты глядеть,Ты, — бледный, пленный, бренный житель —За гранями летящих днейВ теней прохладную обитель…
1907
Париж
Время («Еще прохладу струй студеных…»)
Еще прохладу струй студеныхНе иссушил жестокий круг…Здесь, в переливах я зеленых —Твоих, необозримый луг.Ветров раскатистые гулы.Всё где-то это видел взор.Всё тот же топчет дед сутулыйРассыпчатый цветов ковер.Проходит дед стопою лютой.Пройди — но цвет полей не тронь…Идет: на плуг ложится крутоШершавая его ладонь.Необозримых пашней пахарь —Над зацветающей весной…Круговоротов грозных знахарь,Яви же жирный перегной.Для прозябанья мыслям-зернам!Воскинь секущим остриемНад луговым, корнистым дерномХаоса мрачный чернозем!Косматые склонил седины.Прости же, непопранный луг!Взрезает мягко дерновиныЛениво лязгающий плуг.Онучею истопчет хворостИ гребни острые кремней.Над бархатами свежих бороздДа всходит свежесть зеленей.Так лет мимотекущих бремяНесем безропотные мы,Когда железным зубом времяНам взрежет бархат вечной тьмы.Ты скажешь день; и день обманет.Он — вот: но голову закинь —Гляди: и в хмурый сумрак канетЕго сапфировая синь.
