Читать «Невидимая Россия» онлайн - страница 15

* * *

Широкая грязная дорога шла лесом. Больше всего листьев сохранилось на дубах. Осень окончательно подготовила природу к морозам и снегу. Трава засохла, сорванные с деревьев листья почернели от дождей, птицы улетели. Только пестрые синички продолжали стрекотать на голых ветках.

После похорон Павел один возвращался в город. Вдруг радостное чувство свободы кощунственно вторглось в душу. Откуда это глупое неуместное чувство, — подумал Павел. — Без нее мне будет только тяжелее. Зато рискуя, теперь надо думать только о себе: «Не дожила…», — с болью в сердце вспомнил он слова профессора, друга матери. «Не дожила» — значило: не дожила до освобождения России. Доживем ли мы? Об этом не надо думать — я обязан бороться и у меня нет для этого больше никаких препятствий. С момента смерти Веры Николаевны Павел почти не вспоминал Нату.

Лес кончился и началось широкое, уходящее в холмистую даль поле. Над полем висели низкие, серые облака. Свежий ветер дул в лицо и заставлял наклонять голову.

Глава четвертая

КОТЕЛ 1929 ГОДА

— Я удивляюсь вашей неактивности. Чисто религиозные вопросы очень важны, но сейчас такой момент, когда страна кипит, как котел. Большевики стараются прекратить кипение, герметически закупорив этот котел, но такой метод может привести только к общему взрыву.

Лампа была ввинчена в патрон, приделанный прямо к спускающемуся с потолка проводу. Абажуром служил кусок слоновой бумаги, свернутой коронкой и скрепленной черной английской булавкой. Стол был накрыт газетой и завален книгами и журналами. Димитрий Димитриевич кутал рыхлое пятидесятилетнее тело в грубую солдатскую шинель, заменявшую ему пальто, шубу и домашний халат. Желтоватый свет лампы отражался на лысой голове, бросал глубокие черные тени от крупных складок обрюзгшего лица и блестел в возбужденных серых глазах.

— Один из моих племянников учится в сельскохозяйственной академии. Недавно он ездил в Центрально-Черноземную область. В деревнях определенно назревает восстание. Мы не можем сидеть в такой момент сложа руки. Вы не связаны семьей, вы студенты. Мой племянник и его ближайшие друзья уже давно создали подпольную группу.

Павел насторожился.

— Простите, а как зовут вашего племянника? Я спрашиваю потому, что знаю некоторых студентов академии.

Димитрий Димитриевич замолчал и по лицу его пробежала неприятная тень.

— Простите, теперь не принято спрашивать фамилии, но поскольку вы со мной были так откровенны…

— Я вам вполне доверяю, иначе наш разговор был бы невозможен, — перебил с досадой Димитрий Димитриевич. — Его фамилия Золотарев.

Надо его проверить, — решил про себя Павел.

Назвав фамилию Золотарева, Димитрий Димитриевич замолчал и выжидательно глядел на собеседника. Необходимо было что-то ответить.

— Я думаю, — сказал Павел, — что вы недооцениваете силу ГПУ. Агентурная сеть настолько сильна, что любая подпольная организация обречена на неизбежный провал.

В глазах Димитрия Димитриевича появилось выражение неловкости, опасения и досады за несвоевременно начатый разговор — состояние, хорошо знакомое Павлу по опыту собственных неудач. На мгновение ему даже стало жаль старого друга отца и захотелось прекратить игру в прятки, но правила конспирации требовали предварительной проверки связей Димитрия Димитриевича, тем более, что неосторожное упоминание фамилии Золотарева заставляло быть осмотрительным и в то же время давало в руки Павла нужные нити.