Читать «БОББИ ФИШЕР ИДЕТ НА ВОЙНУ» онлайн - страница 10

Эсмонд Райт в «Американской мечте» описывает, как «родители в изумлении смотрели на детей, которые бросали колледжи, сжигали призывные повестки, отращивали волосы и присоединялись к свободным коммунам, где выпивка, наркотики и секс были легкодоступны». «Заведись, настройся, слови кайф» — мантра гарвардского гуру ЛСД Тимоти О'Лири (он использовал шахматные партии в качестве визуального подкрепления своей теории о наркотиках: «Жизнь — шахматная игра опыта, в которую мы играем»). Но в некоторых районах, где процветала контркультура, всё более широкое распространение получали наркотики и оружие, банды и жестокость. Резко росла городская преступность, множилось количество заключённых в тюрьмы.

Президент Никсон, сменивший Джонсона, противопоставлял студентов — «лентяев, взрывающих университетские городки», — молодым людям, которые «просто выполняют свой долг... Они стоят прямо, и они горды». Четвёртого мая 1970 года солдаты Национальной гвардии открыли огонь по демонстрантам в Кентском университете в Огайо, убив четырёх и ранив одиннадцать студентов. Возникли беспорядки, и губернаторы штатов, испугавшись возможных глобальных волнений, послали Национальную гвардию в учебные заведения по всей стране. И все же основой общества оставалась старая Америка. В начале 70-х войска начали активно выводить из Вьетнама, появилась «миллиардная экономия до эндшпиль лларов», и в 1972 году «тихое большинство» уже было готово вернуть Ричарда Никсона в Белый дом.

Юный Фишер начинал демонстрировать те черты характера, которые позже заставят относиться к нему как с опаской, так и с уважением. Правительственные документы того периода сообщают, что «Государственный департамент больше не желает посылать его за границу как представителя Соединённых Штатов». К помешательству на шахматах и к убеждению, что он является лучшим в мире, прибавилось стремление к полному контролю, не терпящее никаких компромиссов. И без того накалённые отношения с матерью ухудшились настолько, что она переехала в другую квартиру, поселившись у друга в Бронксе, на Лонгфелло-авеню, оставив сына в одиночестве. Гости видели, что он живет в полнейшем хаосе, одежда разбросана по полу, повсюду валяются шахматные книги и журналы. В квартире было четыре комнаты и три кровати. Рассказывали, что он спал каждую ночь на новой кровати и рядом обязательно стояла шахматная доска.

Бориса Спасского Фишер впервые увидел в 1960 году, на турнире в Мар-дель-Плате, в Аргентине. Оба разделили первый приз, опередив на два очка советского гроссмейстера Давида Бронштейна, занявшего третье место. В личной встрече Спасский, игравший белыми, разыграл королевский гамбит, агрессивный дебют, в котором белые жертвуют пешку для овладения центром доски и быстро наращивают фигурную мощь (этот дебют позже будет дискредитирован: внимательная игра чёрных практически не оставляет белым возможности компенсировать потерю пешки). Фишер анализирует партию в книге «Мои 60 памятных партий». По его мнению, главная ошибка состояла в том, что он не разменял ферзей на 23-м ходу, когда мог перейти в эндшпиль с лишней пешкой. На 25-м ходу Фишер «начал испытывать некоторое беспокойство, однако трудно было предположить, что позиция развалится уже через четыре хода!» После трех ходов стало ясно, что его слон беззащитен. «Я понимал, что проигрываю фигуру, но просто не мог поверить своим глазам. Последнего хода можно было и не делать...» В том же году Фишер выиграл небольшой турнир в Исландии, впервые побывав в этой стране.