Читать «Фиолетовый гном» онлайн - страница 57

Молодым торговать было не положено, эти слова: положено – не положено, вообще, определяли весь уклад солдатского быта. Молодым положено драить полы километрами и чистить картошку тоннами. Молодым положено тащить службу, мучительно пытаясь не заснуть на посту.

Два шага влево, два – вправо. Пост № Н докладывает, за время несения боевой службы происшествий не случилось. Все. Отбой. Пошел на хер! Это уже про себя, мысленно обращаясь к окопавшемуся в тепле, на пульте связи «дедушке».

Было холодно. Сереге тогда казалось, что он промерз на всю оставшуюся жизнь. До глубины костей. Летом еще ничего, а в остальное время – всегда холодно. Когда стоишь на вышке по три часа, никакая одежда не спасает. Зимой стрелка термометра зашкаливала за сорок, смены начинали меняться через два часа, а то и через час. Серега как-то обнаружил, что, если перед выходом на пост полностью одетым, в ватных штанах, валенках и полушубке посидеть пять-десять минут на горячей батарее, замерзать начинаешь позже. Тепло словно накапливается в организме.

Холод, впрочем, тоже накапливается. До следующего выхода на пост полностью отогреться не удавалось…

Иногда жизнь скрашивали «дачники». Перебросчики. Они подъезжали на машинах, медленно, осторожно, прятались, как могли. Только где в степи спрячешься? Часовые с вышек видели их как на ладони. «Дачники» перекликались через периметр с зеками и пытались перебросить в зону «дачки»: целлофановые пакеты, перетянутые изолентой. Ничего особенного: чай, сало, масло, конфеты, колбаса, сигареты. Иногда попадались грелки с водкой. Еще реже – деньги. Охота на «дачников» была для солдат и спортом, и развлечением. Их пасли, выслеживали, поджидали, прячась за досками забора ограждения внешней запретной зоны. Некоторые доски солдаты специально расшатали, чтобы можно было неожиданно выбежать из-за забора всей оравой.

Поймать «дачников» удавалось редко, да и что с ними делать? Давали по морде и отпускали. А вот перебросы часто доставались солдатам. Водку и деньги, правда, забирали офицеры. Зато в караулке было сало, масло или колбаса. И, разумеется, чай. Главная валюта колонии. Чефир.

Серега всегда думал, что чефир – это нечто особенное. Как наркотик. Оказалось, ничего особенного. Просто чай. Очень крепкий. Как можно более крепкий. Сначала он не понимал, в чем его смысл. Постепенно втянулся. Понял. Почувствовал. Глоток сделаешь, и словно теплая волна внутри пробегает. Легкая такая волна, приятная, бодрящая. Караульные солдаты, как и зеки, чефирили при любой возможности. Втянулись.

Серега тоже быстро втянулся.

Когда на призывном пункте они узнали, что команду направляют в сибирский конвой, Серега даже обрадовался. Вообще-то он хотел в Афганистан, но конвой – это тоже не плохо. Тоже романтика. Вышки, собаки, часовые с автоматами, притихшая, затаившаяся зона… Мужская служба!

Все так и было. И деревянные вышки, скрипевшие на ветру, и хриплые завывания караульных собак, обожравшихся на питомнике пресной казенной кашей, и автоматы с боевыми патронами, и приземистые бараки колонии. Асфальт и бетон, расчерченные решетками локальных зон. Заунывные, кликушеские звуки сигнализации периметра, срабатывающей по своей, внутренней, никому не понятной логике.