Читать «Фиолетовый гном» онлайн - страница 40
Николай Бахрошин
Он не плакал. Было холодно, начало декабря, дул сильный студеный ветер, и с неба сыпалась острая как иголки поземка. Серега очень замерз. Ему хотелось назад, в теплый автобус. Но он все равно не плакал.
– Иди, поцелуй отца, – сказала ему мать, перед тем как красивый красный гроб начали опускать в могилу.
Серега приложился губами к белому лбу и тут же испуганно отдернулся. Лоб был холодный и неживой. Это его поразило, насколько он был неживой. Как будто целуешь скамейку на улице.
Потом мать сама упала на гроб и запричитала. Серега смотрел на нее с удивлением, это выглядело как-то ненатурально, словно в театре, куда его уже несколько раз водили.
Мужчины взялись оттаскивать мать от гроба, но долго не могли оттащить. Сереге было стыдно и неудобно за нее.
Сиротинка ты, сказали ему после похорон, уже в автобусе, когда они возвращались с кладбища. Серега не сразу понял, что это он теперь сиротинка. А поняв, изумился. Неужели действительно он? До сих пор сиротинки встречались ему только в сказках. Сказочных сирот всегда обижали все, кто ни попадя. А кто его обижал? Может, теперь начнут обижать? – испугался он.
– Бесчувственный ты какой-то, – упрекнула его мать после похорон.
Маленький Серега смотрел на ее распухшее от слез лицо под непривычным черным платком и не понимал, почему он бесчувственный. Ему было жалко отца, жалко мать, но больше всего хотелось вернуться к новенькой пожарной машинке, которую подарил ему перед похоронами сосед, дядя Виталик. Там так здорово выдвигалась игрушечная лестница, на которую можно было сажать солдатиков.
Машинку дядя Виталик привез ему из-за границы, куда часто ездил на своей фуре. Он работал водителем-дальнобойщиком.
– На тебе, – сказал дядя Виталик Сереге и подарил. Так просто. Как обычную конфету.
Машинка была новенькая, блестящая, с наклейками и иностранными надписями. Одну наклейку Серега случайно отодрал и чуть не заплакал от обиды. Пробовал приклеить канцелярским клеем. Но она все равно отпадала.
Хороший сосед дядя Виталик…
Потом были поминки, где взрослые, как обычно, много пили и много ели, набившись битком сразу в две комнаты. Серега нашел для себя и своей машинки укромное место под столом и только там всласть с ней наигрался.
Что отца больше нет и никогда не будет, он понял лишь ночью, уже лежа в кровати, когда взрослые разошлись, а мать, потухшая и остро пахнущая вином, уложила его спать. Серега лег в теплую постель, взбил подушку, завернулся в уютное одеяло и вдруг вспомнил, что отец остался на промозглом кладбище. Что ему там холодно, одиноко и, наверное, страшно в темноте.
Тут он вспомнил, что отец умер и, значит, ничего не чувствует – ни страха, ни холода… Умер? Эта мысль вдруг ударила его словно электрическим током. Умер! Навсегда? Навечно? Значит, его больше нет и никогда не будет?
Никогда… Страшное слово, слово-паук, оплетающее своей паутиной и угрожающе шевелящее огромными мохнатыми лапами…