Читать «Кризис среднего возраста» онлайн - страница 109

Ну вот к чему это она сейчас про окна? Ах да! Сергей Потапов. С виду вроде положительный герой, любитель птиц. А если заглянуть подальше? За занавесочку? Вот то-то и оно.

Или, допустим, ее муж Леша. Или теперь правильнее говорить «бывший муж»? Но ведь они пока еще не развелись. Вот именно «пока». Разве штамп в паспорте играет какую-нибудь роль?

Вот, казалось, она знает его как свои пять пальцев, до самого донышка. Ан не тут-то было. Донышко оказалось с двойным дном, простите за тавтологию — туфтологию, как говорит Анька. Или это каламбур? Так или иначе, а что там творится у него в душе и прочих жизненно важных органах, ей, Вере, неведомо. В глаза не смотрит, не говорит, а цедит. Как будто это она его обманула, чистого и непорочного, наставила рога и увила их алыми лентами. «Если вы узнали, что вам изменила жена, и решили прыгнуть с пятнадцатого этажа, вспомните, что у вас выросли не крылья, а рога». Ха-ха-ха. А также копыта, хвост и густая жесткая шерсть. А у обманутых жен тоже вырастают рога? Или у них-то как раз крылья?

Вот интересное, между прочим, открытие — раньше она об этом никогда не задумывалась: получается, что черти бывают исключительно мужского пола. И как же тогда они расплодились в таком невероятном количестве, если имя им легион?

Какая же ерунда лезет в голову! В головенку, ударенную об асфальт… Хорошо, что нельзя читать чужие мысли. Вот где был бы дурдом! Хотя, конечно, интересно, что думает о ней Потапов (если он вообще о ней думает) и какие черные замыслы роятся в дурной Лешкиной голове.

Вот и Машка ее вчера ошарашила: «Что, — говорит, — толку от этих мужчин? Кому они нужны? Сделал свое дело, родил ребеночка — и свободен». Где-то услышала (где вот только, хотелось бы знать) и уцепилась, как за спасительную соломинку. Бедная, бедная Машка. Она, Вера, и не думала, что ей так сокрушительно плохо. Вроде веселая, ест с аппетитом, спит нормально, учится, играет, а в школе на уроке рисования написала черной краской слово «страх». Другие дети — желтое солнце, зеленую траву, синее море, а Машка — черный страх. Вот это и сидит сейчас в ее маленькой душе, пока папаша зажигает на смятых простынях, не будем говорить с кем.

Ах, эти смятые простыни не давали Вере покоя. Неужели он говорит своей, не будем говорить кому, те же слова, которые уже сто лет не говорит ей, Вере? И так же целует, прикусывая нижнюю губу? И шепчет на ухо бессмысленную сладкую чушь, задыхаясь в пароксизме страсти? И засыпает, положив на живот тяжелую теплую руку? И она ощущает на шее его дыхание…