Читать «Я буду здесь, на солнце и в тени» онлайн - страница 41

Кристиан Крахт

— Дайте подумать. Да. Кое-что все-таки видел.

— Что это было?

— Мван, лет шести.

Разговор складывался очень предметно; эмоции, сопровождавшие слова, были цветными и ароматными, чем сильнее — тем ярче. Я заметил, что могу толкать вперед слова, предложения и мысли, определенным образом даже проецировать их, а не просто расставлять в пространстве. Я не мог объяснить этого себе, но это работало.

— Странно, но он был… темнокожим.

— Черный ребенок?

— Да, такой же черный, как я.

— Африканский ребенок.

— Думаю, да.

— Какого цвета были у него глаза?

— Я не знаю.

— Пожалуйста, постарайтесь вспомнить.

— Предполагаю, что карие.

— Предполагаете? Вы делаете вывод путем индукции? Потому что у африканских мванов карие глаза?

— Возможно. Возможно также, что они были ярко-голубые. Я уже не помню, Бражинский.

Неожиданно я почувствовал сильную слабость; пользоваться новым языком было в высшей степени утомительно.

— Не старайтесь вспомнить, — сказал Бражинский, провел рукой по бороде и продолжил говорить, уже открывая рот. — Псилоцибины — это грибы, как вам известно, — сказал Бражинский. — Они встречаются повсюду в природе. Они относятся, в сущности, к старейшим известным нам живым организмам. Однако же, комиссар, — он твердо посмотрел мне в глаза, — однако же их споры были доставлены на Землю из глубин космоса с помощью астероидов; после попадания сюда они дремали миллионы лет, пока человечество не достигло той точки эволюционного развития, иначе говоря, не стало настолько умным, чтобы организм мог приобрести наследственные признаки посредством приема этих грибов внутрь. Наш новый язык — это тоже вирус.

— Ага. — Мысли шли ко дну.

Бражинский, оказывается, был безумен. Нельзя, чтобы он по моему виду догадался о моем открытии.

— Фавр и я хотели, чтобы вы приехали сюда. Мы не можем отказаться от чего-то, даже не попробовав сделать это. Смерть одного — ничто по меркам космоса, меньше, чем ничто. Мы не имеем права упустить возможность достичь настоящего мира в ходе нашей великой партии чатуранги.

— Так. А кто же тогда убил аппенцелльцев?

— В лесу? Уриель, конечно, тот карлик. — Ответ последовал слишком быстро. — Он сумасшедший. А вы наверняка подумали, что это сделал я, комиссар?

— Он тоже мертв. Он спас меня от минного поля.

Бражинский спроецировал улыбку, она легонько толкнула меня.

— Люди вокруг вас, кажется, обладают дурной привычкой взрываться.

— Воспоминаний очень много. И, несмотря на это, я не чувствую боли. — Мне стало вдруг ясно, что он знает про меня и Фавр.

— Ваши воспоминания ненастоящие, не то, что мы обозначаем как настоящее. Со времен вашей юности вам промывали мозги.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, мы обращаемся с языком, разумеется, как с представлением. Один пример: угрозы ракет достаточно, не так ли?

— Но нужно иметь ракеты, чтобы можно было угрожать ими.

— Нет, комиссар. — Бражинский подался спиной к балюстраде и цепко ухватил меня взглядом сквозь свои очки, будто мог заглянуть мне прямо в сердце.

— То есть никакого супероружия не существует.