Читать «Вместе во имя жизни (сборник рассказов)» онлайн - страница 128

Когда Юрай пришел в себя, было тихо. Он ощутил боль в левой половине лица, но его внимание тут же привлекли голоса и какие-то непонятные резкие звуки, доносившиеся со двора усадьбы. Он лежал и слушал, как они удаляются и исчезают…

Юрай долго не шевелился, он все еще очень боялся и отважился поднять голову лишь через несколько минут (сколько их прошло — три, пять?), но сначала осторожно прислушался. Лишь потом Юрай стал оглядываться по сторонам. Он увидел мутно видневшийся забор, этот проклятый деревянный забор, и тут же заметил темное лежащее тело — брат!

Юрай вскочил как безумный, чтобы броситься за убийцами, но через три шага резко остановился, так резко, что упал на колени, ощутив безумное кружение в голове и тупое бессилие, беспомощность.

Потом уже достаточно было протянуть руку, чтобы дотронуться до плеча Штефана…

Он несколько раз окликнул брата, затем перевернул его лицом кверху и ладонью ощутил кровь у него на лице и на горле. «Мертв, мертв, мертв», — билось, кричало, стонало в нем единственное слово, пока он пробовал нащупать у Штефана пульс и прикладывал ухо к груди, надеясь услышать биение сердца. А потом свалился рядом и, сжав зубы, шепотом посылал страшные проклятия солдатам-убийцам.

— Как же ты останешься тут один, братишка? Я должен идти, я должен идти, — твердил он тихим, страдающим голосом. Погладил Штефана по колючей, небритой щеке и резко поднялся.

Не оглядываясь и не колеблясь больше, он пошел в направлении, противоположном тому, куда ушли немцы. Все в нем окаменело, только в сердце была невыносимая боль. Он шел как неживой, и все его мысли были о том, что около усадьбы лесника лежит и холодеет Штефан. Он замечал только самое главное. В ушах его все еще звучал тот сдвоенный сухой щелчок выстрелов, перед глазами стояли темные фигуры и лицо, освещенное спичкой. Временами Юрай прикрывал веки, чтобы избавиться от этих видений.

Пройдя наискосок через лес, он спустился в долину, потом, спотыкаясь о камни, начал взбираться по крутому склону, густо поросшему буковым лесом. Там солнце уже почти слизнуло снег. Остановился Юрай лишь дома во дворе, куда пробрался, миновав луга и сады, часа за два до полуночи. Часто дыша, он прижался лбом к стене рядом с хлевом. Душу его теснили непролившиеся слезы, они давили, как вода в замерзшей земле. Стоя с закрытыми глазами, Юрай видел лицо Штефана — необыкновенно чистое, ясное, застывшее в удивлении, а вокруг него — темные зловещие фигуры в черноте ночи.

Мать рыдала, рвала на себе волосы, билась головой о стол. А он сжимал кулаки и не мог найти в кухне места, предмета, на который сумел бы смотреть долго.

Косился на людей, когда они смотрели на него как на счастливца, который чудом спасся от смерти. Свое существование он воспринимал лишь как обрывки бессвязной, бессмысленной жизни и все время со страшной отчетливостью ощущал рядом с собой брата, как он стоял там, у того забора, в нескольких шагах, такой покинутый и потерянный.

Заплакал Юрай только на похоронах, когда увидел вокруг всех мужиков, с которыми они скрывались в ельнике. Мужики пришли через два дня вместе с теми русскими. Никто ни в чем не упрекнул Юрая, вопросов задавали мало, но у него было такое чувство, что на него смотрят с укоризной: он-де, старший, образованный, более опытный, повел младшего на гибель.