Читать «Убить Зверстра» онлайн - страница 2

Мир без тебя… он, право, ада горше.

Ты для меня — живительный исток.

Да что мне суд и что мне строгий бог?

Хочу с тобой быть чаще, больше, дольше.

Сквер еще не сбросил снега.

Теплая бесснежная зима подарила на исходе своем легкий февральский мороз и пушистый, неколкий иней, укрывший дома, деревья и провода, повергший мир в белое очарование.

Зналось, что это ненадолго, что чистые одежды потемнеют, опадут, истают, но верилось — их светлость и непорочность еще долго будут властвовать над людьми.

А над городом навис ужас.

1

Волк вышел на охоту. Ему необходимо было найти очередную жертву и растерзать ее. Волк был не тем безобидным серым хищником, о котором когда-то сочиняли сказки, снимали мультфильмы, который говорил с несколькими поколениями детей живым голосом Анатолия Папанова.

Этот волк был двуногим, из числа человекообразных, с ограниченным разумом, тронутым больным воображением. Это роковое сочетание сделало его чудовищем. Под именем Зверстра (зверь + монстр) он был известен городу: зверь, потому что при удовлетворении своих естественных потребностей руководствовался лишь природными инстинктами; а монстр, потому что программа этих инстинктов у него была сбита, в результате чего он и в животном своем начале был ублюдком. И знал об этом. Но в той же мере, в какой таился от людей, он берег и лелеял в себе роковое отклонение от нормы, так как считал, что ему подарено судьбой испытать во сто крат больше чувств по разнообразию и во сто крат глубже по интенсивности, чем остальным.

Он потешался над жалкими попытками писак от литературы и режиссеришек от кино создать шедевры horror, ужасов. Что они могли придумать? Приводящие их в содрогание вещи — просто детские байки по сравнению с тем, что он знает, что он испытал.

Но — увы! — и его фантазии приходит конец, повторение собственного опыта перестает потешать и приносить удовлетворение. И это страшит, ибо желания не ослабевают, а возможности избавиться от него, затопив насыщением тело, исчерпываются.

Зверстр вышел на охоту, потому что уже несколько ночей плохо спал и видел омерзительные сны, будто сотни обнаженных девиц прикасались к нему жаркими упругими сосками, обволакивали его тело длинными щекочущими волосами. Это было невыносимо. Днем он чувствовал себя разбитым и подавленным, но это еще полбеды. Хуже то, что в нем начинало зреть нервическое ожидание упоительного кровавого пира. Ожидание переходило в дрожь, не позволявшую ему ни на чем сосредоточиться. Далее дрожь перерастала в лихорадку, от которой темнело в глазах и звуки мира отлетали прочь, а память безостановочно крутила картины прошлых наслаждений. Лихорадка не позволяла нормально работать, все труднее становилось контролировать себя.

***

Да, он чувствовал себя выше этих ничтожеств, называющихся «нормальными людьми». Он, избавленный от унизительного инстинкта продолжения рода, рожден повелевать ими, но так почему-то не случилось… Ну, так он еще рожден существом высшего порядка — рожден питаться ими! Однако он очень похож на них внешне, пользуется тем же языком, употребляет те же, что и они, понятия и дефиниции, в основе разума имеет те же стереотипы мышления. И это дает им повод судить его по своим примитивным законам, в которых не предусмотрено его наличие в природе, а следовательно, и нет там его права на свое избранное счастье. По их понятиям, он — преступник, впрочем, разве можно ожидать от них создания непредвзятых правил общежития. Чихал он на их законы!