Да, в Этне Эмпедокл исчез, а Плиний былУбит Везувием: их, мудрецов, манилЗагадкой блеск жерла. Да, в Индии браминаЖрет невозбранно червь, и муки той причина —Стремленье рай обресть. Да, свой непрочный челнЛовец кораллов мчит среди коварных волн,Как кошка лижущих, меж островов Липари,Чья лава пурпуром горит в его загаре, —От мысов Корсики и до корфийских скал.Да, мудрым пал Сократ, Христос безумцем пал,Один — рассудочный, другой — в выси паривший.Да, вопиял пророк, Иерусалим клеймивший,Пока удар копья его не умертвил.Да, в море Лаперуз и в воздух Грин поплыл.Да, к персам Александр пошел, Траян к дакийцам.Понятно это все! Подвижникам, убийцам,Героям — было что искать! Но в бездне летВидал ли кто-нибудь безумный этот бред,Нелепый балаган, — видал ли идиота,Кто, нисходя с вершин триумфа и почета,Держась за нитку ту, в конце которой гроб,Могилу б рыл себе и, отирая лоб,Под нож, таинственный и страшный, сам, с разгону,Подсунул голову, чтоб укрепить корону?
3
Когда комета вновь летит в небытие,Следят созвездия последний блеск ее;И дьявол свергнутый в своем паденье грозномХранит величие, оставшись духом звездным;Высокая судьба, избранница веков,Горит сиянием последних катастроф.Так Бонапарт: он пал, но грех его огромный,Его Брюмер, не стал позором бездны темной;Господь его отверг, и все ж над ним не стыд,А нечто гордое и скорбное горит,И грани светлые сильнее мрачных граней;И слава с ним навек средь муки и рыданий;И сердце, может быть, в сомнениях, смоглоПростить колоссами содеянное зло.Но горе тем, кто стал творить злодейство в храме,С кем снова должен бог заговорить громами.Когда титан сумел украсть огонь с небес,Любой карманный вор ему вослед полез.Сбригани смеет ли равняться с Прометеем!Теперь узнали мы, — и в ужасе хладеем, —Что может превзойти великого пигмей,Что смерча гибельней отравленный ручей,Что нам еще грозят слепой судьбы измены —Тяжеле Ватерло, больней святой Елены.Бог солнцу черному мешает восходить.И совесть грозная велит нам искупитьБрюмер и с ним Декабрь, еще одетый тайной,О звездах грезящий в грязи необычайной, —Чтоб ужасы тех дней из памяти изгнать,Велит нам на весы последней гирей встать,Чтоб тот, кто всех давил, предстал бы для вселеннойНе жертвой царственной, а падалью презренной!Тогда, о род людской, урок ты обретешь,Тогда презрение в твою вольется дрожь,Тогда пародия придет взамен поэмы,И с омерзением тогда увидим все мы,Что нет трагедии ужасней и гнусней,Чем та, где шествует гиганту вслед пигмей.Он был злодей, и рок так сделал непреложный,Чтоб все ничтожество стяжал он, весь ничтожный;Чтобы вовек ему и ужас и позорСлужили цоколем; чтоб роковой сей вор,Чей воровской притон стал троном величавым,Добавил мерзости — в них погрузясь — канавам;Чтоб цезарь, отпугнув зловонием собак,Припадок тошноты вдруг вызвал у клоак!