Читать «Проклятая реликвия» онлайн - страница 59

— Надеюсь, что так, — последовал загадочный ответ.

Баллок успел заметить внимательный, неподвижный взгляд и бронзовое лицо — похоже, этот человек совсем недавно жил под весьма жарким небом, а не в мягком, влажном климате южной Англии. Ему показалось, что он знает этого человека, но он не мог вспомнить, кто это.

Тут всадник пришпорил уставшего коня, и Баллоку только и осталось, что смотреть в широкую спину да прислушиваться к топоту копыт по камням улицы. Его мучило ощущение надвигающейся опасности.

Второй день праздника выдался даже оживленнее первого. Но вся эта суета оставила неприятный вкус во рту брата Роберта Ансельма из аббатства Осни. Высокий худощавый монах с суровым лицом был аскетом до мозга костей. Его темная, поношенная ряса буквально болталась на нем, словно он за последнее время сильно похудел. Собственно, так оно и было, потому что он непрестанно тревожился из-за червя, проникающего в самую душу аббатства, которое служило ему домом более тридцати лет. Шел год 1269 от Рождества Господа нашего, тридцать пятый год правления короля Генриха III. И несмотря на добродетельное помещение королем останков святого Эдуарда Исповедника в золотую раку к вящей славе Божьей, зло в Англии расцветало пышным цветом.

К полудню суматоха на территории аббатства святой Фридесвиды сделалась для Ансельма невыносимой, и вовсе не потому, что соперничающее аббатство привлекло большие толпы, а, следовательно, и больший доход, чем его собственное аббатство августинцев. Это для него почти ничего значило. Сказать по правде, он даже радовался, что теперешний аббат Осни, Ральф Харботтл, был стар и не желал потворствовать неподобающей борьбе за пошлое одобрение толпы — plebis frequentatio. Нет, что его по-настоящему ужасало, так это нечестивая ярмарка: здесь продавали восковые фигурки, сувениры, значки паломников и даже еду прямо у дверей церкви. Разве не сам Господь изгнал менял из храма? И то, что происходило сейчас во дворе аббатства святой Фридесвиды, было насмешкой над Его деяниями. Ему припомнились слова блаженного Августина: «Торговля сама по себе зло, ибо отвращает человека от поисков покоя, который есть Бог».

Бормоча себе под нос, он повернул на Нортгейт-стрит, и, шагая мимо ткачей и продавцов зерна, вышел из ворот, где в городскую стену была встроена тюрьма Бокардо. Какой-то неудачливый негодяй высунул в узкое окно тюрьмы руку, вымаливая еду. Ансельм отвернулся от него. За городскими стенами греховностью пахло еще сильнее, чем в аббатстве святой Фридесвиды. В обветшалых строениях нашли приют sordidissimi vici — бордели с распутными женщинами и воровские притоны на Броукен-Хейз. Роберт Ансельм обрадовался, когда, наконец, все это осталось позади, и торопливо пересек оба моста над быстрыми речками в западной части города, впадавшими в Темзу. Второй, шаткий мост, был без перил, и Ансельм шел по нему осторожно, а потом решительно направился по мощеной дороге в сторону аббатства.

Аббатство Осни было гордостью Оксфорда, а, может, и всей Англии. Даже из городских предместий было видно, как возвышаются над заливными лугами, где оно располагалось, его остроконечные башенки и величавые башни. В холодные, сырые дни вроде этого октябрьского, его строения желтого камня вырастали из пронизывающего тумана, низко висевшего над болотистой землей, пересеченной узкими ручьями, которые впадали в Темзу. За величественными воротами размещались двор и монастырь, лазарет и кельи. Прекрасные покои аббата и каноников были лучшими во всей округе. А на землях аббатства имелись мельница и дубильня, фруктовые сады, беседки, голубятни и рыбные пруды. Но самым ценным в аббатстве была церковь. Предыдущий аббат начал перестраивать ее и все монастырские строения лет двадцать назад. Церковь почти закончили, но остальные строительные работы продолжались. Брату Роберту Ансельму пришлось обойти временное пристанище каменотеса в центре незаконченного монастырского двора, перешагивая через остатки камнерезных работ. На известковую пыль, прилипшую к его рясе, он внимания не обращал. На строительном участке было очень шумно, а он стремился в тихое убежище церкви.