Читать «Боевое сафари» онлайн - страница 3

Зная, что политика и ностальгия по советской власти – любимый конек Марии Яковлевны, Володя закатил глаза. Но вопреки его ожиданиям, соседка тяжело поднялась с дивана.

– Ладно, Тимофеевна, пойду я, – проговорила она каким-то упавшим голосом. – Засиделась с тобой, а у меня дел полно...

– Я провожу, – тоже поднялась Анна Тимофеевна, исподтишка грозя сыну кулаком. Володя тяжело вздохнул и пошел на кухню.

Глава 2

Локис неторопливо пересек полковой плац, расчерченный белой краской на квадраты. Как это часто бывает после сытного обеда, делать ничего не хотелось. Контрактники, вне зависимости от звания, питались в офицерской столовой, где, по выражению командира их разведгруппы Купца – капитана Алексея Демидова, кормили на убой. Это высказывание, учитывая специфику службы разведчиков, имело двойной смысл. Зачастую десантникам приходилось выполнять задания, рискуя жизнью. И очень часто на чужой территории, не имея никакого прикрытия или подстраховки, и чаще всего без запасных вариантов для эвакуации группы. А если ко всему перечисленному добавить, что в случае провала группы разведчики будут обвинены в терроризме и никто из высокого начальства даже пальцем не шевельнет, чтобы спасти их, то купцовское высказывание о кормежке на убой приобретало зловещий смысл.

Тем не менее Володя Локис, имевший в группе специализацию снайпера, очень любил свою службу. Правда, своей матери, Анне Тимофеевне, он говорил, что ни в каких боевых операциях не участвует, а целыми днями сидит на продуктово-вещевом складе, выдавая бойцам мыло, тряпки, портянки, новую форму и прочие предметы солдатского обихода. Сложнее было объяснять свои частые отлучки в служебные командировки. Впрочем, эта сложность решилась сама собой.

Однажды Володя случайно проговорился, что провел неделю на Северном Кавказе. И тут же пожалел об этом. Известие чуть не свалило мать в больницу. Вот тогда-то Локис и выдумал несуществующий полигон во Владимирской области, который был таким секретным, что дозвониться до него было невозможно, а перед тем, как на него пропустить, заставляли сдавать мобильные телефоны. Володя прекрасно понимал, что этот его обман когда-нибудь вскроется и последствия его «лжи во спасение» будут непредсказуемы, но продолжал убедительно врать.

– Ты чего такой кислый, Медведь? – поинтересовался Демидов, когда они дошли до курилки (Медведь был боевой позывной Локиса). – Полдня за тобой наблюдаю, и у меня создается такое впечатление, что ты уже полдня как жуешь лимоны. Причем тайком от товарищей...

– Неправильное мнение, – буркнул Володя.

Ему не хотелось рассказывать о вчерашней размолвке с матерью, хотя с Демидовым они дружили не только по службе. Точнее, это была даже не размолвка, а какой-то тихий бойкот с ее стороны, после того как она проводила оскорбленную соседку. Вернувшись на кухню, Анна Тимофеевна ничего не сказала сыну, но всем своим видом давала понять, что очень недовольна его поведением. Локис попробовал шутить, но мать не приняла его тона. Словом, выходной был испорчен, и Володя, невнятно извинившись, скрылся в своей комнате. Весь день они не разговаривали, и только вечером, когда Локис собирался ложиться спать, Анна Тимофеевна тихонько приоткрыла дверь в комнату сына и негромко проговорила: «Нельзя быть черствым к людским несчастьям, сынок». Над этой фразой он и размышлял полдня на службе.