Читать «Нарбоннский вепрь» онлайн - страница 216

— Потому что я понял, насколько правы были вы тогда, в темнице, незадолго до кончины моего отца. Вы предупреждали — я вам не внял. Я предпочел использовать Ульпинов. Они мне помогали, как могли. Их силу я не понимал, но принимал, как благо свыше. Если бы не они, я пал был раньше. Но моя страна осталась бы цела. Они питали во мне влечение к свободе, которую, как мне теперь понятно, нам, варварам, не дано достичь. Они настраивали меня против отца и против вас. Они были изобретательны и хитры. Они казались искренними. И я им верил! Только теперь я понял, что они помогали мне падать в бездну…

— Красиво говорите и толково, — перебила его София. — Этому вас, полагаю, тоже Ульпины научили. Они не тратили тут время даром.

— Вы мне не верите?!

— Я вам скажу, во что я верю. Я верю в то, что вы сейчас пытаетесь спасти надежду. Вы не смирились, нет. Вы отступили, чтобы выжить и вырвать шанс на будущие битвы. Поэтому вы и решились отдать Ульпинов. Других карт, способных убедить меня в искренности вашего раскаяния, у вас нет уже: вы слишком далеко зашли, идя на поводу гордыни! И я не исключаю, что именно Ульпины присоветовали вам на время отложить поход к Вотану, и вы, конечно, согласились, ибо постыдно рыцарю и принцу предстать перед владыкой Вальхаллы побитым неудачником!

— Это правда… Все правда! Вы видите людей насквозь — так загляните в мою душу! Я вам ее открою…

И он открыл ей душу, как и обещал. Он говорил о войне — не так, как говорил Софии Марсий Милиссин. Варг рисовал картины жесточайших битв, заведомо неравных, но, в то же время, имеющих какой-то смысл, не политический и не военный, а моральный; чем дальше, чем глубже шла война, тем больше становилось этого смысла в бессмысленном сопротивлении могучему врагу… Варг говорил словами воина и полководца, но в них проскальзывали слезы тех, кого он защищал, и стоны тех, кого он совращал на бой иллюзией свободы, и проклятия их, поверивших ему и убитых горем по его вине… Он принимал всю вину на себя и не пытался ни в чем обвинять интервентов; это удивляло и озадачивало Софию. Она чутко слушала Варга, а он, ободренный ее вниманием, словно пытался выговорить все, о чем болела его внезапно повзрослевшая душа. Он радовался возможности сказать ей о войне, ибо, по его глубокому внутреннему убеждению, она была именно тем человеком, который способен выслушать и понять; ее пытливый ум жаждал разобраться, что сотворилось в этой загадочной варварской стране и чего еще здесь можно ожидать…

— …Война переделала меня, как моего отца, — заключил Варг. — Так что и в этом вы оказались правы!

— Поздно! — вздохнула София. — Слишком поздно! Вы государственный преступник. Об этом знают все, как и о том, что ваша участь предрешена.

— Меня казнят?

Она не ответила. "Ульпины не солгали, — подумал Варг. — Юстина поклялась отцу не убивать меня". Он сказал это вслух. София устремила на него удивленный взгляд, и Варгу стало не по себе. Он понял, что совершил ужасную ошибку. Она высокомерно усмехнулась и проговорила:

— Вы заблуждаетесь. Я ничего не обещала вашему отцу. Разве я могла?.. Как вы подумали такое, особенно сейчас, после войны! Кто вам сказал? Ульпины?! Можете не отвечать, я знаю. Разумеется, они! Ульпины вам солгали, как лгали вам всегда. Зато я обещала генералу Милиссину пышный триумф в Темисии, на Палатинской площади, пред ликом Божественного императора. С вашим участием!