Читать «Побег из Бухенвальда» онлайн - страница 7

Первый день занятий. Выдали нам спецодежду и повели по цехам. Мой цех очень большой. Здесь были четыре «Периодические» печи и несколько вагонов стояли под выгрузку угля. В цеху запах напомнил мне колхозную кузницу, только там было чисто, а здесь как на угольной шахте, которую я не видел, но представлял.

Меня подвели к одному рабочему.

— Вот, Тимофей, это твой ученик. Учи и наблюдай за ним.

Ну вот, думаю, опять новости. «Учи» — это понятно. А «наблюдай», что-то похоже на шпионов. Надо быть осторожным. Помню, у нас в прошлом году посадили одного за какую-то политику. Конюхом работал в колхозе. Еще молодой, трое деток имел. Жена его Паша так и не знает, куда его дели. Посадили его в машину и увезли. Сначала говорили, повезли в район награждать новой фуфайкой. Начальство увидело, что его фуфайка вся изорвана, вот и дадут новую. А шутник был. Свадьбы без него не обходились, кто шутками народ будет веселить? Домой его больше не пустили. Люди говорят, посадили за болтовню. А случилось это так.

Заходит он однажды в магазин. Людей полно, ожидают хлеб, должны подвезти. Обращается к продавцу:

— Хозяин, дай мне вожжи.

«И зачем это ему вожди?» — подумал продавец.

— Сейчас, сейчас, Иванушка. Тебя что, сам председатель колхоза Иван Иваныч прислал? Ты в контору их понесешь или в сельсовет?

— Да нет. Прямо в конюшню оттарабаню.

Продавец посмотрел на него и решил, что вышел указ вешать портреты вождей даже в конюшнях.

— Выбирай. Это гений Ленин, Ильич.

— Нет, не этот.

— А это Сталин Иосиф Виссарионович.

— Нет, нет, не то.

— Тогда это Каганович, это Ежов, а это Сергей Миронович Киров, которого троцкисты недавно убили.

— Продавец, что ты даешь. Этих всех надо вешать, а мне нужно то, что зануздывать.

Здесь продавец понял, что ему не вожди нужны, а вожжи.

Купил он вожжи и говорит:

— А этих вешай сам, — кивнул в сторону портретов…

И ушел.

В магазине начались шутки. Какой-то незнакомый мужчина, на которого раньше никто не обратил внимания, спросил об Иване, кто он и где работает, записал что-то на бумажке. А когда судили конюха, то этот незнакомец был свидетелем. В деревне его называли шпионом.

Вот он и дал показания, что конюх собрал в магазине народ и уговаривал перевешать всех вождей. Зачитали приговор, что он изменник Родины, с группой односельчан делал тайный заговор на правительство и угрожал перевешать районное начальство. Окончательно никто не понял, дали ли ему десять лет, или расстрел. С тех пор никто ничего не слышал о нем.

Я решил, что меня прикрепили к наблюдателю — шпиону Тимофею.

— Будем знакомы, Тимофей.

— А меня зовут Грыць. Разрешите мне вас звать дядя Тима?

— Хорошо, зови. А я тебя буду звать Гриша. Согласен?

Я кивнул головой в знак согласия. Лицо его отразило какую-то боль, и он тихо добавил.

— У меня был сын Гриша.

В этот день дядя Тима был печальный и в разговор не вступал. Печь была в последней стадии обжига. Он все время проходил ряд своих топок, а их было шесть, чистил шлак и бросал уголь. Как только он кончал шестую засыпать углем, сразу возвращался к первой. В этот день я ничего не делал, просто наблюдал за его работой.