Читать «Непротивление» онлайн - страница 10

Кирюшкин взглянул на него со снисходительной гримасой.

— Не наивнячок ли ты, Сашок? Кому он нужен? Зачем и для чего? Искалеченных митек тысячи. Отрада у них единственная — напиться до зеленых ангелов. И тут их никто не излечит. Пошли-ка, брат, лучше в голубятню Гришуни.

Они двинулись по тротуару, немного отстав от Логачева с садком под локтем, от «боксера» Миши, от длинноволосого, а позади рыдающий голос выкрикивал, как в безумии:

— Люди-и, не расходись! Гляньте, гляньте на урода войны! На ваших глазах проклятой жизни лишусь! Подохнуть хочу, как собака! Кранты — моя жизнь!..

Глава вторая

Уже далеко отошли они от рынка, шумевшего за домами затихающим прибоем; и здесь замоскворецкие переулки, заросшие старыми липами, залитые июльским солнцем, были тихи, безлюдны, пахли теплым деревом заборов, пылью мостовых, в уютных тупичках по-деревенски зеленела трава вдоль кромки тротуаров.

— До Берлина дошел?

— Нет. Мы повернули на Прагу. А ты как?

— Для меня война накрылась на Зееловских высотах. В Германии. Там получил осколочек в левую ногу и все: госпиталь и демобилизация.

— Да, вижу, ты малость хромаешь.

— Есть немного. Пустяки. Ну, а ты, думаю, тоже получил что-нибудь фрицевское на память?

— У тебя нога, у меня плечо и спина. Но тоже — пустяки. Уже не чувствую.

— Добро, Сашок, сужу по планкам: страна родная тебя не забыла, пять штук на грудь навесила. Не обидели.

— А тебя страна родная обидела?

— Не то, чтобы «да» и не то, чтобы «нет», как говорят в Одессе. Днепр пришлось форсировать?

— Лютежский плацдарм.

— Ясно. Направление на Киев. А я — на Киевском. Южнее. Перед форсированием было всем объявлено: кто первый переправится и закрепится на правом берегу, тот без суеты получит Золотую Звездочку. Заманчиво, верно? Наша батарея переправилась первой и зубами вгрызлась в правый берег. Танки наваливались на нас три дня, от батареи и от моего взвода осталось ноль целых, ноль десятых. Металлолом. Но на плацдарме закрепились. Шесть танков красиво горели ночью. Светло, хоть немецкую листовку читай.

— И что?

— Да ни хрена. Звездочка накрылась. Комбату дали «Отечественную», мне — «За отвагу». И остальным медалишки раскидали. Звездочки получили не мы, а те, кто пришел из тыла на плацдарм после нас. Мы в это время валялись в госпиталях.

— История понятная. А чем еще тебя обласкали, кроме «Отваги»?

— «Отечественной» и второй «Отвагой». Но чья-то Звездочка все-таки принадлежит мне… Она моя. Понял, Сашок? Летела ко мне на грудь, а попала на чужую.

— Какое это имеет значение? Все награды — лотерея, игра в двадцать одно. Не знал, что ли? Может, твоя Звездочка — жив остался.

— С кем живешь? Отец и мать живы?

— Отец умер от ран в госпиталях. Живу с матерью.

— Счастливый ты, Сашок.

— В каком же смысле?

— Есть мать. Я — один как перст. Отец умер в сорок первом, перед войной. Мать эвакуировалась, когда я был в армии. И вышла замуж в Ташкенте. Впрочем, особа она была легкомысленная. Все время вертела хвостом и портила отцу жизнь. И я для нее не существовал. Ну, хватит, пожалуй. Многое ясно. Последний вопрос, на который можешь не отвечать. Оружие привез с фронта?