Читать «Дипломатия Второй мировой войны глазами американского посла в СССР Джорджа Кеннана» онлайн - страница 244

Однако днем позже – 28 июня – наша авиация начала свои операции севернее этой параллели. В тот же день у госсекретаря состоялось совещание по обсуждению происходившего. Привожу некоторые выдержки из моего тогдашнего выступления:

«Считаю необходимым внести некоторые изменения в нашу позицию по вопросу о 38-й параллели, которые должны констатировать, с одной стороны, положения об отсутствии намерения в оккупации территорий севернее указанной параллели, а с другой – в неограничении проведения операций наших войск в Корее какими-либо рамками для выполнения поставленных перед ними задач…»

Это предложение получило поддержку большинства участников дискуссии, и я был рад, что они придерживались того же мнения и мне не пришлось оригинальничать. Во всяком случае, это способствовало доведению до правительства преобладающего мнения Госдепартамента по данному вопросу.

Однако как и по каким причинам изменились позиции официального Вашингтона, для меня осталось неясным. Когда 9-го или 10 июля китайцы, как нас информировали, согласились с предложением Индии о возможности разрешения конфликта путем восстановления статус-кво наряду с другими мерами, наше правительство отнеслось к этому отрицательно, заявив, что в таком случае сохранится угроза для Южной Кореи вновь подвергнуться нападению Северной Кореи. Привожу дневниковую запись от 21 июля:

«Утром ко мне пришли два бывших моих сотрудника из группы планирования и выразили свое беспокойство тем обстоятельством, что наше правительство не высказало твердо своего намерения приостановить военные действия в Корее на 38-й параллели. Их пугало, что наша сдержанность в данном вопросе может быть неправильно истолкована советской стороной и Кремль посчитает необходимым ввести в Корею свои войска, в результате чего наметившееся разрешение конфликта может быть сорвано».

На утреннем совещании следующего дня у госсекретаря я рассказал об этом, подчеркнув, что вопросу нужно уделить самое пристальное внимание. Следует иметь в виду, добавил я затем: то, что мы делаем в Корее из политических соображений, имеет нездоровую подоплеку, и чем более мы увязнем на полуострове, тем уязвимее станет наше положение с военной точки зрения. Если мы продвинемся за горловину полуострова, то окажемся в районе, где против нас могут быть использованы массовые армии и где мы окажемся в невыгодном положении. Все это свидетельствовало, по моему мнению, о необходимости срочного прекращения военных действий на параллели, не говоря уже о возможности избежания столкновения с русскими, которые могут быть на это спровоцированы.

Следующая запись датирована 31 июля:

«Я был несколько шокирован, получив из бюро по делам Организации Объединенных Наций проект выступления сенатора Аустина в случае, если в Совете Безопасности ООН поставят вопрос о необходимости разрешения корейского конфликта, исходя из его сути. В этом выступлении должна быть отражена позиция Соединенных Штатов и сделано предложение о том, чтобы войска Северной Кореи отвели за 38-ю параллель и, более того, сдали бы свое вооружение командованию войск ООН, которое обретет право отдавать распоряжения на всей территории Кореи. После этого здесь будут проведены всеобщие выборы под наблюдением представителей ООН.

Переговорив кое с кем по поводу этого проекта, я позвонил Мэтьюсу и сообщил, что не считаю возможным обсудить проект на завтрашнем заседании комитета по безопасности и что весьма расстроен самим проектом, который может завести нас в область абсолютно неясной политики, и порекомендовал провести дискуссию на высшем уровне по затрагивавшимся в нем вопросам, прежде чем прийти к какому-то выводу.

Моя аргументация в беседах с различными людьми по данной проблеме была следующей. Русские могут расценить такое заявление как наше стремление распространить военную и политическую власть генерала Макартура на всю территорию Кореи, вплоть до ее северной границы, проходящей у самых ворот Владивостока. А на это они никогда не пойдут».