Читать «Дипломатия Второй мировой войны глазами американского посла в СССР Джорджа Кеннана» онлайн - страница 190

Результатом переговоров Ловетта—Ванденберга явился документ, получивший название «резолюция 329», принятый сенатом 11 июня 1948 года и широко известный как «резолюция Ванденберга». Она уже приняла определенные очертания к моменту моего возвращения в Госдепартамент. Увидел же я ее впервые в начале мая. Она исходила из двух принципов, на которых, как я полагаю, настоял Ванденберг. Первый: решение о вступлении в войну при специфических гипотетических обстоятельствах не должно приниматься автоматически правительством, а рассматриваться конгрессом, за которым остается последнее решающее слово. И второй: это решение не должно быть односторонним, то есть любая страна – участница атлантического договора о безопасности обязана будет прийти нам на помощь в случае возникновения военного конфликта и в свою очередь получить такую же помощь от нас. Оба эти принципа были направлены, как я понял, на получение одобрения сенатского большинства на вступление Америки в Североатлантический оборонительный союз.

Как резолюция Ванденберга, так и участие Госдепартамента в ее разработке были приняты мной скептически. Я-то вынашивал идею, что для нас более целесообразно побудить европейцев к вступлению в Брюссельский договор. А чтобы подкрепить это их стремление и уверенность, можно было бы заверить их в одностороннем порядке о гарантии нашей политической и военной помощи в случае необходимости. При этом мы бы исходили из принципа плана Маршалла: европейцы должны были создать собственную организацию, а мы выступили бы в качестве большого и хорошего друга, но не участника их договора, который им следовало заключить между собой. Если бы нам вообще пришлось поступить подобным образом, то сделать это, по моему разумению, следовало бы в тесном партнерстве с канадцами. Я считал целесообразным – иногда эту идею рассматривают в качестве концепции «гантелей» – применить своеобразную комбинацию: на одной стороне – европейцы, объединенные Брюссельским пактом, а на другой – североамериканцы – Канада и Соединенные Штаты. Оба эти союза должны оставаться самостоятельными, с точки зрения их идентификации и членства. Объединять же их будет официальное заявление североамериканцев, что европейское единство играет важную роль для безопасности США и Канады и что они готовы предоставить европейцам все необходимое, начиная от военной поддержки войсками и материалами и заканчивая общим стратегическим планированием. А это означало бы одностороннюю гарантию Соединенных Штатов в партнерстве с Канадой, если канадцы будут на это согласны, обеспечивать безопасность европейских стран – членов Брюссельского союза. Я полагал, что такая необходимость может и не возникнуть, но вместе с тем считал, что подобное заверение придаст европейцам дополнительную уверенность в вопросах их экономического и внутриполитического возрождения. Однако, когда я представил в департаменте свои соображения и предложения, мне сказали, что дело так не пойдет, поскольку концепция «гантелей» противоречит принципам Ванденберга о взаимной помощи, что надлежало понимать следующим образом: каждая из европейских стран должна была взять на себя обязательство по защите нас, тогда как мы должны были защищать ее. Выходило, что такое мероприятие должно быть закреплено своеобразным контрактом-договором, который носил бы беспрецедентный характер в мировой истории и поэтому должен быть одобрен сенатом.