Читать «Дипломатия Второй мировой войны глазами американского посла в СССР Джорджа Кеннана» онлайн - страница 102

Когда в феврале-марте 1945 года начались трудности в Румынии, связанные с визитом в Бухарест Вышинского и его жесткими мерами по реорганизации румынского правительства, я был против того, чтобы выражать протест по этому поводу, как мы делали в своих нотах. Я считал, что, если мы не предпримем в связи с этим конкретных мер, таких как отзыв наших представителей из Контрольной комиссии, русские едва ли будут считаться с нашими взглядами на этот вопрос и даже в случае таких акций с нашей стороны вряд ли изменят свой курс в Румынии.

Через месяц возник вопрос о Чехословакии. В отличие от Венгрии, Румынии, Болгарии Чехословакия не воевала с СССР и имела статус «освобожденного союзника». По каким-то непонятным для меня причинам, возможно, из-за огромной популярности президента Бенеша, на Западе сложилось впечатление, что в этой стране создалось независимое правительство. Я не видел оснований для такого вывода. Первое же знакомство с чехословацким послом в Москве Зденеком Фирлингером убедило меня в том, что это не представитель независимой Чехословакии, а советский агент. Я был крайне скептически настроен в отношении к власти, которую мог представлять такой человек. Мы мало знали о том, что происходит на территории Чехословакии, оккупированной советскими войсками, но для нас не было сомнений, что там ведутся всякого рода интриги с целью установления в этой стране коммунистической монополии на власть. Это наше впечатление подтвердилось, когда советские власти стали чинить препятствия отправке американских представителей в столицу Чехословакии. Из Вашингтона поступила просьба, чтобы мы уладили это дело с советским правительством и чтобы представители смогли как можно быстрее нанести визит новому чехословацкому правительству. Я снова возражал против такой постановки вопроса. По моему мнению, если положение чехословацких властей по отношению к России таково, что они сами не могут принимать иностранных представителей без согласия советского правительства, то можно поставить под вопрос саму по себе целесообразность нахождения наших официальных представителей в Праге. Некоммунистов – членов чехословацкого правительства – я рассматривал просто как почетных пленников России и был уверен, что американские представители в этой ситуации будут бессильны.

Даже в случае с Югославией я не разделял озабоченности Вашингтона тем обстоятельством, является ли режим маршала Тито достаточно «представительным», как и желания установить с его режимом доверительные отношения, если окажется, что оппозиция ему не представит большинства населения Югославии. Такая постановка вопроса была, по моему мнению, неправильной. Я записал в дневнике в декабре 1945 года: