Читать «Золотая книга. Пурана № 19» онлайн - страница 138

– А когда можно отправиться?

– Завтра утром.

Мы перекупили верблюдиц у изумлённого фермера, который на эти деньги, видимо, будет жить вечно, переночевали у него же в хижине (причём, как выяснилось утром, вся семья хозяина спала во дворе) и выехали из Райсингхнагара перед самым рассветом. Отсюда нам предстоял целый день пути на запад, к древнему некрополю, основанному царём Кали для хранения своего праха и своего главного сокровища, и чтобы успеть до наступления жары преодолеть нужное нам расстояние, которое Гурьев оценивал километров в десять – двенадцать, нужно было по меньшей мере два часа.

В кромешной тьме это было сделать непросто. С верблюдом в пустыне, как выяснилось, вообще не договоришься. Если верёвка, с помощью которой вы управляете им, не привязана к его ноздре, он может повернуть в противоположный конец пустыни Тар, причём без каких-либо оснований. Он ищет и находит по пути съестные колючки, пристаёт к соседнему верблюду и вообще ведёт себя чрезвычайно развязно. Кроме того, верблюд может неожиданно остановиться как вкопанный, чтобы начать сильно трясти своим телом, десять минут ходить в туалет или, наоборот, разбежаться как ненормальный в самое неподходящее время.

Моё физическое положение осложнялось ещё и тем, что Савитри Пали села позади и безмятежно заснула, обхватив меня за шею, так что мне приходилось, помимо борьбы с верблюдицей, следить за тем, чтобы моя спутница не теряла баланса. Постепенно я приноровился и даже вычислил закономерность: как только шаги верблюда начинали шуршать по колючкам, это значило, что он снова потерял дорогу, и я усилием воли заставлял его вернуться обратно, одновременно придерживая свободной рукой Савитри за талию. Судя по непрерывному матерному шёпоту, доносившемуся откуда-то сзади, Андрей Гурьев испытывал со своим транспортом похожие проблемы.

В этом пути, поминутно сверяясь с компасом, чтобы двигаться строго на запад, мы не встретили ни одного живого существа, кроме нескольких тушканчиков, возникавших вдоль дорог из своих нор и остолбенело глядевших на невиданных пришельцев. Гурьев предположил, что всё это – агенты индийских спецслужб, званием не ниже майора, и приставал к сонной Савитри, требуя, чтобы она отдавала им честь. Здесь человеку действительно нечего делать: сухая земля, припорошенная песком, не даёт жизни, а вода ушла вниз так далеко, что и не достанешь.

Моя соседка проснулась с первым лучом солнца.

– Ты, между прочим, собиралась практиковаться в русском, – напомнил я ей. – А вместо этого проспала всю дорогу.

– Я не спала, – ответила она, зевая над моим ухом. – Я думала. Русский язык от меня никуда не денется. Перееду в Россию: всё равно после того, что случилось, в Индии мне нормально жить не дадут. Из полиции я ушла, делать больше ничего не умею.

– Кстати, Савитри, – я внезапно вспомнил своё видение в Карачи, – я видел на улице Карачи видеоролик, где снимается актриса, точь-в-точь похожая на тебя.

Если бы она вздрогнула или замерла, я бы написал «она вздрогнула» или «она замерла», и это бы соответствовало жанру. Однако она не сделала ни того, ни другого, а просто молчала за моей спиной.